Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

Столь болезненное унижение Рима было результатом именно роста значения пап в мирской политике, особенно в бурных событиях на Апеннинском полуострове. Не объединенная в одно государство, а раздробленная на города-государства, Италия подвергалась политической эксплуатации и жестоким нападениям. К началу XVI века притяжение полуострова усилилось из-за тех богатств, что были накоплены там в период мира, последовавший за насилием и захватом земель при Мартине V. Заключенный в 1454 году Лодийский мир обеспечил сорокалетнюю жизнь в согласии, нарушенном в 1494 году королем Франции Карлом VIII. Пользуясь напряженностью между Миланом и арагонцами, он предъявил претензии на Неаполь, вскользь предложенный ему Иннокентием VIII в 1489 году [57]. Французский удар положил начало серии войн, заставившей итальянские государства заключать непрочные и неизменно воинственные альянсы, группировавшиеся вокруг враждовавших держав, Франции и Испании. Длительный мир вернулся только в 1559 году. До этого времени лоскутные государства Италии не переставали взывать к папе как к посреднику и к политическому союзнику [58]. У пап появлялось в силу этого много возможностей для политической возни. В отличие от герцогов и князей, правивших другими государствами Италии, каждый папа клал начало новой династии и должен был удовлетворять новую группу интересов. Для европейских правителей каждый конклав предоставлял новую возможность усилить свое влияние.

Уникальная значимость Рима заставляла его сохранять нейтралитет в итальянских конфликтах. Франция и Испания искали благосклонности Рима и платили кардиналам, чтобы те представляли их интересы при папской курии [59]. Избирались папы-сторонники той или иной стороны. В то же время понтифики, например «воинственный папа» Юлий II (1503–1513 гг.), заключали альянсы и вели войны для защиты и приращения папских земель, вызывая гнев у таких людей, как Эразм Роттердамский, сочинивший на эту тему литературный диалог «Юлий, исключенный с небес». При всей серьезности мирских забот пап, разграбление Рима в 1527 году стало результатом стараний папы Климента VII отстоять свой религиозный престиж, когда император Священной Римской империи Карл V стал напрямую угрожать недосягаемому статусу папы в христианском мире. Карл V властвовал также над Нидерландами и Испанией, а в силу обладания испанскими коронами еще и над Неаполем, Сицилией и Сардинией. Кроме этого, он получил в наследство испанские колонии в Новом Свете. Даже его титул «всесветного императора» говорил об его неутомимом властолюбии. Однако поводом для величайшей озабоченности папы служила уверенность Карла в том, что как император Священной Римской империи он имеет право вмешиваться не только в итальянские, но и во все церковные дела [60]. Дед Карла V, император Максимилиан (1508–1519), строил несбывшиеся планы слияния императорского и папского престолов; теперь его внук действовал так, словно дедовские планы осуществились.

Климент долго размышлял и, вероятно, колебался. Карл представлял собой угрозу, папство находилось в уязвимом положении. Не имея своей большой армии, при тающем авторитете в протестантских странах, папы нуждались в Карле для борьбы с распространением Реформации в Европе. Кроме того, без императора нельзя было бы противостоять растущей силе турок-османов. Однако если бы Карл подорвал статус папы как верховного главы христианского мира, то папская власть серьезно сократилась бы. В 1521 году ход событий ускорился: Карл лично схлестнулся с Лютером в Вормсском рейхстаге, потребовав, чтобы тот ответил на буллу Льва Х, а потом помог папе присвоить земли на севере Италии. Так Лев связал свою судьбу с судьбой императора. Однако после смерти Льва в 1523 году его преемник Климент встревожился из-за безграничного властолюбия Карла. Войска императора побеждали Францию в Итальянских войнах, и император, казалось, был одержим идеей завладеть всей Италией. Тогда Климент VII тайно вступил в альянс с Францией, оформив Коньякскую лигу, о чем стало известно в 1526 году [61]. Франция, Венеция, Милан и папа объединились против императора Священной Римской империи, и тот поклялся «вступить в Италию и отомстить тем, кто нанес мне вред» [62]. «Особенно, – добавил он, – этому трусу папе» [63].

В конечном счете вина за разграбление Рима лежала на войске императора Карла V, хотя трагедия заключалась в том, что незадолго до нападения на Рим Климент VII подписал с ним на юге Италии перемирие [64]. После объявления мира войско императора, ведомое герцогом Бурбоном, двинулось с севера на юг, голодное и обозленное из-за того, что еще не получило жалованья. Солдаты вошли в Лацио, а потом в сам папский город. Один из командиров сообщил: «Шестого мая мы штурмом взяли Рим» [65].