Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

К тому времени, когда Джузеппе Вази создал свою гравюру, ворота на Пьяцца Джудиа были не единственными в римском гетто, хотя, когда оно возникло в 1555 году, ворота служили ему единственным входом и выходом [1]. 14 июля того года папская булла с соответствующим планом была оглашена в базилике Сан-Марко на Пьяцца Венеция, совсем недалеко от Капитолийского холма, где с VIII века до н. э. провозглашал свои законы римский сенат [2]. Долгая история обитания в городе была и у евреев. Впервые они попали сюда в разгар Маккавейской войны в II веке до н. э. и потому являлись старейшей еврейской общиной в Европе. И все же в 1555 году, по прошествии более 1700 лет их бытования в городе, папа Павел IV (1555–1559 гг.) изменил жизнь и статус евреев Рима на следующие три столетия.

Размышляя о евреях Рима, Павел IV не мог не помнить об их униженном, постыдном положении. Наказание наказанием, но важна была и их изоляция от христианского населения. С евреями следовало обращаться как с заразой, способной мигом перекинуться на христианский Рим. Этому препятствовали не только высокие стены гетто, но и ограничения, делавшие незаконными для евреев «игру, еду и братание» с христианами; врачам-евреям нельзя было спасать жизнь христианам [3]. Иерархия была четкой, однако Павлу хотелось подчеркнуть: евреи не могут нанимать слуг-христиан, к еврею нельзя обращаться как к начальнику, христианин не мог даже просить у него милостыню на улице. Для полного разделения папа потребовал, чтобы евреи себя обозначили. Впредь им надлежало ходить по городу с ярко-желтыми символами: мужчины носили желтые шляпы, женщины пришивали к своей одежде желтые носовые платки, чтобы этот необходимый отличительный знак не упал на землю [4].

Причины всех этих мер были названы в первых же строках папской буллы. Пока евреи отказываются принять Иисуса Христа и упорствуют в своей вере, они угрожают чистоте Рима. Для папы Павла было «совершенно абсурдным и неподобающим положение, когда христианское милосердие позволяет евреям входить в наше общество и даже жить среди нас» [5]. Он надеялся, что его законы не запрут евреев Рима в гетто, но приведут к их обращению, чтобы они, «пристыженные милостью и добротой этого [Святого] престола… признали наконец ошибочность своего пути» [6].

Примерно трем тысячам мужчин, женщин и детей почти не дали времени на размышление, заперев их в трапециевидном квартале площадью в несколько гектаров в rione замка Святого Ангела, с запада ограниченном быстрыми водами Тибра [7]. Стена росла быстро, не прошло и двух месяцев, как евреи Рима оказались в тесном загоне. Там, где стена утыкалась в дома, окна этих домов закладывали кирпичами, в промежутках между такими домами тоже появлялись стены. Внутри гетто были две главные улицы и расходившиеся от них переулки. С годами режим несколько упростился, но жившие внутри все равно не могли вздохнуть с облегчением. В 1589 году Сикст V (1585–1590 гг.) расширил гетто, включив в его периметр берега Тибра [8]. С 1593 года туда станет подаваться вода из фонтана на Пьяцца Джудиа, и евреи Рима получат доступ к более чистой воде, хотя и из той же самой реки [9]. Дома гетто росли вверх, уступая давлению перенаселенных улиц, мостики между верхними этажами позволяли теперь спасаться от угрозы, которую несли наводнения.

Гетто Рима было далеко не первым. Сам термин, вероятно, родился в другом месте, скорее всего в Венеции, где евреев загнали в плавильню (ghèto) еще в 1516 году [10]. Венецианцы создали свое гетто после того, как во время Итальянских войн начала XVI века количество евреев в лагуне резко выросло. Венецианцам приходилось где-то селить еврейское население, приобретшее жизненно важное значение для экономики и инфраструктуры Венеции [11]. При этом многие в Венеции хулили евреев и возводили на их общину вздорную напраслину. Венецианцы утверждали, будто бы евреи использовали христианские дарохранительницы как туалеты и оскверняли хлеб, почитаемый христианами как Тело Христа. Истерия достигла пика, когда венецианских евреев стали обвинять в «убийстве младенцев в колыбелях» и в «опускании рук в невинную кровь и ее питье» [12]. Венецианский аристократ начала XVI века Джироламо Приули зафиксировал все эти традиционные обвинения в своем дневнике. Даже он признавал, что «венецианцы очень жалуются на этих евреев, хотя и не могут без них жить» [13]. При этих обстоятельствах гетто казалось доступным компромиссом: евреи могли оставаться в городе, но только обнесенные стеной, в строго контролируемой зоне.