Город Великого Страха

— Он оказался в неправильном положении, — объяснил доктор Сапирштейн. — В больнице я, наверное, смог бы что-нибудь сделать, но было уже поздно везти вас туда. Попытка же предпринять что-нибудь здесь была бы чересчур опасной для вас.

— У нас могут быть еще дети, — перебил его Гай, — и обязательно будут, как только тебе станет лучше. Обещаю.

— Совершенно верно, — подтвердил доктор Сапирштейн. — Уже через несколько месяцев можно попытаться, и шансов, что подобное повторится, — один из нескольких тысяч. Такое трагическое несчастье бывает один раз на десять тысяч случаев, сам ребенок был абсолютно здоровым и нормальным.

Гай сжал ее руку, ободряюще улыбаясь.

— Как только тебе станет лучше, — повторил он.

Розмари посмотрела на них: на Гая, на доктора Сапирштейна с застрявшим в усах кусочком кокосового ореха.

— Вы лжете, — проговорила она. — Я вам не верю. Вы оба врете.

— Золотко, — успокаивал Гай.

— Он не умер. Вы забрали его. Вы лжете. Проклятые колдуны. Вы лжете. Вы лжете! Лжете! Лжете!

Гай прижал ее плечи к кровати, и доктор Сапирштейн сделал укол.

* * *

Розмари ела суп и треугольнички белого хлеба с маслом. Устроившись на краешке кровати, Гай жевал треугольный бутерброд.

— Ты сошла с ума, — говорил он. — Просто совсем свихнулась. Это иногда случается в последние недели две перед родами. Это мне Эйб объяснил. Он и название знает. Что-то вроде «preparatum», дальше не помню. Разновидность истерии. С тобой это случилось, золотко, и не прошло даром.

Розмари не произнесла ни слова. Зачерпнула ложку супа.

— Слушай-ка, — продолжал Гай. — Я знаю, почему ты решила, что Роман колдун, а Минни ведьма, но почему ты подумала, что Эйб и я тоже с ними заодно?

Розмари молчала.

— Ах да, глупо, конечно. Полагаю, что этому… «preparatum», или как его там, не нужны никакие причины. — Гай взял еще один треугольничек и откусил сначала одну вершину, потом другую.

Розмари спросила:

— Зачем ты обменялся галстуками с Дональдом Бомгартом?

— Зачем я… а это-то здесь причем?

— Без какой-нибудь личной вещи невозможно навести порчу и ослепить человека.

Гай в упор посмотрел на нее.

— Ради всего святого, золотко, о чем ты говоришь?

— Ты знаешь о чем.

— Ну ты даешь… Я обменялся с ним галстуками, потому что мне нравился его и не нравился мой собственный, а ему приглянулся мой и не нравился свой. А тебе я не сказал, потому что потом вообразил, что в этой сделке можно уловить гомосексуальный оттенок, и застеснялся.

— Где ты достал билеты на «Романтиков»?

— Что?

— Ты сказал, что получил их от Доминика, но это не так.

— Черт побери. И поэтому я оказался колдуном? Я получил их от девушки по имени Нора, фамилию не помню. Мы познакомились с ней на прослушивании и выпили вместе стаканчик-другой. А что же сделал Эйб? Не так завязал шнурки на ботинках?

— Он пользуется корнем танниса. Это ведьмино снадобье. Его секретарша сказала мне, что иногда от него так пахло.

— Так, может быть, Минни подарила ему амулет на счастье, как и тебе. Ты хочешь сказать, что им только ведьмы пользуются? Что-то не очень верится.

Розмари промолчала.

— Давай посмотрим правде в глаза. Тебя мучили всякие бредовые фантазии на почве этого самого «preparatum». А теперь ты отдохнешь, и все пройдет. — Гай наклонился к ней и взял ее руку. — Я знаю, это худшее из всего, что с тобой когда-либо случалось, но отныне нас ждут только розы. Нам уже почти удалось довести до кондиции «Уорнер Бразерс», а тут еще «Юниверсл» замаячил на горизонте. Когда на моем счету будет еще несколько положительных рецензий, мы бросим город и обоснуемся среди чудесных холмов Беверли, где у нас будет бассейн, огород с пряностями и все тридцать три удовольствия. И ребятишки тоже, Роу. Клянусь честью скаута. Слышала ведь, что сказал Эйб? — Гай поцеловал ее руку. — А теперь мне надо бежать и быстренько становиться знаменитостью.

Он встал и направился к двери.

— Дай-ка я посмотрю на твое плечо, — попросила Розмари.

Остановившись, он обернулся.

— Дай-ка я посмотрю на твое плечо, — повторила она.

— Ты шутишь, что ли?

— Нет. Дай мне взглянуть. На твое левое плечо.

Гай посмотрел на нее и согласился:

— Хорошо, дорогая, если тебе этого хочется.

Он расстегнул ворот рубашки, синей трикотажной рубашки с короткими рукавами и, ухватив ее за низ, стянул через голову. Под рубашкой была белая майка.

— Обычно я предпочитаю заниматься этим под музыку, — заметил Гай, снимая также и майку.

Приблизившись к кровати и наклонившись к Розмари, он показал ей левое плечо. Знака не было. Всего лишь еле заметный след от прыща или нарыва. Гай продемонстрировал ей и другое плечо, и грудь, и спину.

— Это все, что я могу для вас сделать без синего света.

— Ладно, — сдалась Розмари.

Гай ухмыльнулся.

— Теперь весь вопрос в том, надевать ли мне рубашку или выйти так, заставив Лауру-Луизу пережить незабываемо волнующие минуты.

* * *