Город Великого Страха

— В одиннадцать годится, Эйб, — снова заговорила Минни. — Да, ты тоже. Нет, нет, ничуть. Будем надеяться. До свидания.

Минни вернулась из спальни.

— Ну вот, прежде чем уйти, я напишу тебе его адрес. Это на углу Семьдесят девятой стрит и Парк-авеню.

— Огромное спасибо, Минни, — сказал Гай.

— Даже не знаю, как вас и благодарить. Вас обоих, — подхватила Розмари.

Минни взяла бокал вина, протянутый Романом.

— Нет ничего проще. Тебе нужно только делать все, что скажет Эйб, и родить хорошего здоровенького ребенка, другой благодарности нам не надо.

Роман поднял бокал:

— За хорошего здоровенького малыша!

— Одобряю и присоединяюсь, — сказал Гай, и все — Гай, Минни, Розмари, Роман, — выпили.

— Гм, — протянул Гай, — очень вкусно.

— Правда ведь? — обрадовался Роман. — И совсем не дорого.

— Боже мой, жду — не дождусь, чтобы поделиться новостью с Лаурой-Луизой, — затараторила Минни.

— Ну, пожалуйста, никому больше не говорите, — попросила Розмари. — Хотя бы пока. Ведь еще так рано.

— Она права, — поддержал Роман. — У нас еще хватит времени распространить это приятное известие.

— Кто-нибудь хочет сыру с крекерами? — предложила Розмари.

— Сядь, дорогая. Я принесу, — вырвался Гай.

В ту ночь из-за переполнявших ее радостных волнений Розмари долго не могла заснуть. Там внутри, под ее чуткими руками, лежавшими на животе, была малюсенькая оплодотворенная клеточка. И о чудо! Из нее вырастет Эндрю или Сьюзен (насчет «Эндрю» она не сомневалась, а вопрос о «Сьюзен» еще можно будет обсудить с Гаем). А сейчас каким был Эндрю-или-Сьюзен? Размером с булавочную головку? Нет, конечно же, больше, разве не была она уже на втором месяце? И вправду на втором месяце. Он уже, наверно, достиг ранней стадии головастика. Она разыщет какую-нибудь таблицу или книгу, где точно по месяцам расписано, когда и что происходит. Доктор Сапирштейн наверняка подскажет что-нибудь.

В эти месяцы ее подстерегало столько всяких опасностей: пожары, падающие сверху предметы, потерявшие управление автомашины; все они раньше не были опасностями, но теперь стали ими, теперь, когда Эндрю-или-Сьюзен зачат и живет. (Да, живет!) Теперь уж она не будет курить даже иногда. Надо спросить доктора Сапирштейна про коктейли.

Ах, если бы она по-прежнему могла молиться! Как чудесно было бы снова держать распятие и знать, что тебя слушает господь; попросить бы его помочь ей невредимой прожить следующие восемь месяцев; пожалуйста, ни краснухи, ни хваленых новых таблеток, грозящих последствиями, наподобие «талидомида». Пусть это будут восемь хороших месяцев, без болезней, без несчастных случаев, и пусть они будут полны солнца, молока и железа.

Вдруг Розмари вспомнила про амулет — шарик с корнем танниса внутри — и как бы глупо это ни выглядело, ей захотелось его надеть, нет, она ощутила потребность надеть его на шею. Она выскользнула из кровати, на цыпочках подошла к туалетному столику и, достав шарик из коробочки «Луи Шерри», развернула алюминиевую фольгу. Запах корня танниса изменился: он был все еще сильный, но уже не отталкивающий. Розмари надела цепочку на шею.

Ощутив присутствие шарика у себя на груди, она снова прошла на цыпочках и забралась в постель. Натянув одеяло и закрыв глаза, Розмари положила голову на подушку. Она лежала, глубоко дыша, и вскоре заснула, а руки на животе бережно прикрывали находившееся внутри существо.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 1

Теперь она жила; она действовала, была человеком, чувствовала себя в полном согласии с самой собой. Она делала все то же, что и раньше, — убирала кровать, готовила, чистила, гладила, ходила за покупками, носила белье в подвал стирать, занималась скульптурой — по теперь за всем этим стояло умиротворяющее сознание того, что там, внутри, Эндрю-или-Сьюзен (а может быть, Мелинда?) с каждым днем становится чуть крупнее, чем вчера, все больше походит на ребенка, а срок до его рождения все сокращается.

Доктор Сапирштейн произвел чудесное впечатление: высокий загорелый мужчина с седыми волосами и лохматыми седыми усами (она его уже где-то видела, но никак не могла сообразить где, может быть, в «Приглашении к разговору»); несмотря на то, что в приемной стояли стулья в стиле Миеса ван дер Роэ и холодные мраморные столы, сам он оказался человеком обнадеживающе старомодным и прямолинейным.

— Только прошу вас, не читайте книг, — сказал он. — Ни одна беременность не похожа на другую; и если вы начнете читать, что должны испытывать на третьей неделе третьего месяца, то только разволнуетесь. Ни одна беременность никогда не протекает в точности так, как описано в книгах. И подруг не слушайте. Их ощущения, скорее всего, не совпадут с вашими, но они будут совершенно убеждены, что у них беременность протекала нормально, а у вас нет.

Розмари спросила его про витамины, которые выписал доктор Хилл.