Город за рекой

Лицо Хрониста побагровело от стыда и гнева. Весь дрожа, он бросился к динамику, который выставлял его на посмешище, и в бессильной ярости швырнул в него тетрадь своей хроники. Потом вне себя принялся молотить по нему кулаками, пока деревянный ящик не раскололся, а шелковая обтяжка не повисла клочьями. Столкнул динамик со стола на пол, растоптал ногами, задыхаясь от бешенства, вырвал шнур из розетки. Смех резко оборвался. Роберт утер потный лоб и победоносно посмотрел на Верховного Комиссара. Тот спокойно за ним наблюдал.

Но едва Роберт нагнулся за тетрадью, как басовый хохот зазвучал вновь, он шел из ящиков письменного стола, из зеркала, лампы, телефона, из стеллажа с папками и мусорной корзины, из всех щелей изливался метафизический смех. Правда, на сей раз в нем не было ничего насмешливого и унизительного, скорее, пожалуй, что-то от довольного смеха его отца, только более свободное, ненапряженное в аккордах. Смех сделался беззаботным, радостным, он уже не срамил, но звенел избавлением. Комиссара, на которого Роберт недоверчиво покосился, тоже словно бы заразило искрометное веселье, поскольку по его оцепенелому лицу скользнула восторженная улыбка, темные пятна на щеках исчезли, закоснелая официальность отпала от него, и, словно в трансе, он принялся выделывать танцевальные движения. Ноги в стучащих сандалиях притопывали, подначивающее эхо смеха неодолимо тянуло их на балкон. Роберт, тоже не в силах противостоять дурманящему ритму, радостно взмахнул руками и мелкими шажками последовал за высоким чиновником на балкон.

Нежным пиццикато смех летел в воздухе и, вскипая легкой пеной, растекался по ландшафту. Сумрачные холмы и земля перед балконом пришли в мягкое пружинистое движение, клубясь, оно ручьем выплескивалось из теней и шуршало в степной траве, далекая цепь гор выгибалась у горизонта, тяготение упразднилось, и первые звезды, хороводом опоясавшие вечернее небо, колыхались перед глазами Роберта вверх-вниз, точно серебряные лампионы. Хотя бурные волны смеха постепенно утихли, отголоски дионисийского веселья звучали еще долго.

Комиссар, которого, как и Роберта, тянуло к все новым и новым танцевальным коленцам на балконе, целиком ушел в игру и обнял Хрониста за плечи.

– Веселость, – сказал он голосом более звучным, нежели до сих пор, – наполняет весь мир. Никакого динамика не нужно, чтобы ощутить ее вечное присутствие. – Словно конькобежец, он скользнул в сторону и, вновь приближаясь, добавил: – Ваша милость билась с пустотой.

– Фокусы до последнего! – воскликнул Роберт. Но тотчас же невольно рассмеялся над ребячливой серьезностью, в которую его повергло решение загадки мира. – Я вел себя как дурак. – С легким поклоном он шаркнул ногой. Трудно сказать, кому был адресован сей шутливый поклон – Комиссару или незримому Префекту.

Роберт оперся о парапет, устремил взгляд в шелестящую темноту, что потихоньку разливалась вокруг. Где-то там находится горный замок. Звезды сияли уже ярче, а на горизонте, возможно, вовсе не звезды, а огни в окнах замка – кто знает?

Комиссар вернулся в кабинет.

Хронист же продолжал всматриваться в дали мира. И мало-помалу перед его сосредоточенным взором проступила из мрака таинственная резиденция, что покоится на предвечных горах будто на пылающем краю летучего облака. Подобно тому как долго закрытый цветок медленно разворачивает лепестки, чтобы явить взору золотой пестик и сосуды с пыльцой, стены божественной твердыни распахнулись, открыв находящееся внутри.

Посредине меж усыпанных звездами стен Роберт увидел группу мужчин в роскошных одеяниях богатых коммерсантов. Обувь они сняли, стояли босые на отливающем металлом полу, который вибрировал под их ногами, и двигались по кругу в торжественном, размеренном танце, след в след. Когда они поднимали ногу, было видно, что пол состоит из сверкающих мечей, на обнаженных их лезвиях они и вели свой хоровод. То один, то другой наклонялся, пробовал остроту клинка листком бумаги, который вмиг разрезался пополам. Но ковер несчетных мечей, протянутых из глубины, казалось, не причинял им вреда, как и языки огня, что змеились теперь навстречу. Они лишь задумчиво склоняли голову и улыбались, устремив взор внутрь себя. Шли по залу, где не было опоры, но воздух нес их надежнее любой тверди. Они простирали руки в ночь, бросали друг другу созвездия и солнца, словно в великой игре в мяч, фейерверк падучих звезд сыпался у них из рук, и нити жизни протягивались от одного планетарного мира к другому.

То были тридцать три Мировых стража, Блюстители золотых весов, о которых Хронисту однажды было сказано, что из горного замка Префекта они обозревают движенье человечества. Теперь они воротились от праздничного танца и звездной игры, куда увлекла их божественная веселость, дабы почерпнули они из Вселенной новые силы, – воротились в высокое сводчатое помещение, где в бесконечности покачивались широкие чаши мировых весов.