Город за рекой

– Как я уже говорил, – немного погодя сказал отец, снова полностью адвокат, – подача иска о разводе после шести лет брака, хоть и оставшегося бездетным, – а ведь жизнь так коротка – требует объяснения, мне нужна исходная точка, чтобы выступить перед здешней инстанцией с письменным заявлением.

Анна вдруг заметила, что у старого советника юстиции, когда он хотел особо подчеркнуть тот и иной тезис своей речи, возникало на лбу множество мелких морщинок, дужки которых повторяли изгиб бровей.

– Возможно, – сказала Анна, – я действительно вышла замуж так давно, как вы говорите. И все же знаю только, что после четырех лет… это был день в конце сентября, когда я смотрела из окна в сад, деревья сияли красками ярче обычного, и синева неба была едва ли не столь же металлической, какова она здесь всегда, ржаво-коричневые каменные плиты на газоне резко выделялись среди волн зелени, а георгины горели огнем, даже в сумерках, я вижу их как наяву…

Пока Роберт с восхищением наблюдал за Анной, лицо которой просветлело, отец напомнил ей, что она хотела сообщить что-то важное. Начала с того, что после четырех лет брака…

– Да, – сказала Анна, – тогда ко мне впервые снова пришел тот другой мужчина, и шрам у меня на душе перестал болеть.

– Ну-ну… – жовиально подбодрил советник юстиции.

– Я нашла предлог, – запинаясь сказала Анна, – вызвать его. Написала письмо по поводу новой его книги, ведь в ней шла речь об исследованиях, к которым когда-то была причастна и я. А Хассо вечно твердил только о своей практике.

– Конечно-конечно, – с досадой кивнул адвокат. – Но даже если возобновление этой связи привело к такому положению вещей, каким могла бы воспользоваться противоположная сторона, то все это уже старо, ибо…

– Ни к какому «положению вещей» эта «связь» вообще не привела, – перебила она.

– Стало быть, – раздраженно сказал советник юстиции, – это нам ничего не дает.

– Дает, потому что приводит сюда, – сказала Анна, чувствуя, как Роберт ловит каждое ее слово. Давняя игра в треугольнике бильярдных шаров началась снова.

– Ведь тот другой, – продолжала Анна свое признание, – за два последних пламенных года набрал во мне власти, и я недооценила, какие права предоставила ему тем, что и сама набрала в нем власти.

– Однако, – не моргнув глазом, вставил советник юстиции Линдхоф, – по вашим словам, все осталось в границах дозволенного.

– Внешне и в чисто бытовом плане, пожалуй, – сказала она, – но в моем воображении все свершилось как наяву и… кто знает?

Роберту, который тщетно пытался уловить в глазах Анны отрешенность, пришлось сдержаться, чтобы ничем не выдать душевное волнение.

– Сударыня, голубушка, – назидательно произнес советник юстиции, – юридически фантазии не имеют значения, никакого толку от них нет.

– Но я очень страдала душой от чувства вины. – Анна медленно провела руками по причесанным на пробор волосам.

– Что ж, – подбодрил адвокат, – это личные, так сказать сугубо человеческие, угрызения совести, прекрасные с точки зрения морали, но для противной стороны бесполезные.

– Однако Хассо, – упрямо продолжала Анна, словно говорила с самой собой, – наверняка это чувствовал.

– С тех пор вы отказывали своему супругу? – задумчиво осведомился адвокат.

Она подалась в кресле вперед и коротко кивнула. Роберт, с давних времен хорошо знавший этот резкий, властный кивок, который привлек его внимание еще на Фонтанной площади, невольно тихонько присвистнул сквозь зубы.

Советник юстиции повернул голову:

– В доме есть мыши?

– Нет, – отозвался Роберт, – только чувства.

– Ведь с тех пор как вновь принадлежала другому, пусть даже только в воображении, – сказала Анна, устремив взгляд в пустоту, – я не могла обманывать его с Хассо. Верность бывает только одна. И продолжается за порогом смерти.

Роберт глубоко вздохнул. Анна оцепенела.

– Юридически, – сказал советник, – все это и вправду вздор, из которого суд, возможно, сделает вывод, что с другим мужчиной вас соединяли больше чем душевные связи. И в конце концов его сторону вынудят доказывать противоположное, что в данном случае означает особую сложность, ибо неизвестно, когда дружественный партнер явится сюда, чтобы дать показания под присягой… Быть может, – вслух размышлял адвокат, – перед последним путешествием вы все же имели с мужем… по-моему, это вполне естественно.

Она не ответила.

– Я имею в виду, – увещевал старый советник юстиции, – что вы могли попросту забыть, ведь кое-что, ставшее в здешних обстоятельствах несущественным и лишним, забылось, не так ли?

Анна скользнула взглядом по судорожно напрягшемуся лицу Роберта и молча пожала плечами.

– Так или иначе, – продолжал советник юстиции, – изначально вы намеревались после развода связать свою судьбу с этим другим мужчиной?

– Разумеется, мне часто этого хотелось, – слегка устало сказала она. – Но чем ближе подходил срок решения о разводе, тем больше я боялась реальности, поскольку в мечтах опережала ее.

– Понятно. Но… – Советник юстиции полистал свои заметки. – Разве вы сами не говорили, что тот другой тоже был женат?