Город за рекой

– Никогда не откажусь и не брошу, – заверил он. – Классическая формула всех влюбленных!

– Поклянись!

– Клянусь, – взволнованно проговорил Роберт, – я целиком принадлежу тебе, телом и душой. Теперь ты должна только сказать мне «любимый», а я – «во веки веков», точь-в-точь как в романе.

– Точь-в-точь как в жизни, – сказала она. И оба весело рассмеялись.

Когда у поворота дороги он еще раз оглянулся, Анна помахала ему вслед. У нее за спиной в неверном свете луны виднелись далекие храмы – солдатские казармы. Пересекая Фонтанную площадь, он заметил силуэт господина в сером цилиндре, которого уже однажды видел. Тот неподвижно стоял, словно в ожидании, и при виде Роберта приветственно приподнял головной убор. Роберт ответил на приветствие, но свернул в сторону. Господин в цилиндре, похоже, воспринял это как должное, потому что прислонился к каменному ободку фонтанной чаши и вслед Роберту не смотрел. А Роберт направился к Архиву.

IX

В последующие дни Роберт не раз намеревался повидать Секретаря Префектуры. После того вечера в доме Анны в нем все больше росла потребность поговорить с кем-нибудь, кто стоит выше его тревог и способен привести в порядок его бессвязные впечатления от пребывания в городе.

Той ночью, которую он впервые провел в Архиве, Патрон гостиницы был взят городской охраной под арест и, как говорили, выслан с эшелоном в расположенные на северо-западе окраинные районы. Роберт узнал об этом наутро, в полдень, когда обеденной церемонией в столовой руководил крашеный блондин, представившийся как новый управляющий, – коренастый мужчина с водянистыми глазами, одетый, словно бондарь, в пестрый фартук и рубашку с подвернутыми рукавами.

– Никогда не знаешь, сколько продлится пребывание, – мрачно проворчал он, – в какую минуту прозвучит рожок и к кому относится этот сигнал отъезда.

Роберт признался, что не слышал рожка ни минувшей ночью, ни раньше. Управляющий искоса, недружелюбно взглянул на него и, повесив голову, пошел прочь.

Старая Мильта то и дело всплескивала руками, скорее с удивлением, а не с испугом. Жена Патрона по-прежнему смотрела безучастно, с тупой покорностью. Подобно всему здешнему имуществу, она, пожалуй, лишь сменила хозяина. Уже вскоре Роберт увидел, как она, принаряженная, шагала через двор под руку с крашеным блондином. Ему почудилось, будто он еще слышит картавый голос предшественника, меланхолично восклицающий: «На время… не так ли?»

В Архиве Роберт порой перекидывался словечком-другим с Перкингом или с иным почтенным ассистентом. Но едва только заводил речь о конкретных происшествиях – скажем, что означает внезапное исчезновение Патрона, кто такой господин в сером цилиндре или как понимать всевозможные уроки для населения, – между ним и ассистентами тотчас возникала как бы стеклянная стена, будто речь шла о настолько будничных вещах, что они не стоят ни вопроса, ни ответа.

Когда он спросил Перкинга про солдата, который тщетно искал его и с тех пор больше не появлялся, морщинки на лице старика стали глубже. Иной раз случается, сказал он, что кто-нибудь из горожан, желая выхлопотать себе льготу, стремится поговорить с Архивариусом, занимающим особое положение. Впрочем, в участи означенного человека от этого вряд ли что изменится, ведь колесо общей судьбы, в котором влекутся все и каждый, неумолимо вращается и никакое, даже самое страстное, желание не может остановить его, а тем паче повернуть вспять.

– Более приятные палестины у нас позади, – такими словами Перкинг закончил разговор и вернулся к своим регулярным занятиям. Он составлял промежуточный отчет, который раз в три дня направлял в Префектуру, в кратких словах докладывая итог обработки архивных поступлений. Роберт выразил желание взглянуть на сей документ.

– Прошу, все перед вами, – сказал Перкинг. – Комментирование выходит за рамки моих полномочий. Таблица пока не завершена.

Роберт склонился к бумаге, лежавшей в ярком свете лампы на столе ассистента.

Прочитал он вот что: