Город за рекой

Зачастую Роберт велел кому-нибудь из молодых служителей-посыльных, выполняющих такого рода поручения, доставить ему в кабинет тот или иной фолиант. А иногда сам спускался в нижние этажи, чтобы прямо там свериться с соответствующим текстом. Его не оставляло ощущение, что почтенные ассистенты хотя и не признавали его своим, но все же любезно терпели, и с течением дней он иной раз вступал с ними в непродолжительные разговоры.

Особенно волнующими были для Роберта редкие встречи с Мастером Магом, как его тут называли. Он, мол, старейший из ассистентов, не по возрасту, коего здесь не считают, а по самому долгому сроку работы в Архиве. Сокровищница его знаний и опыта была неисчерпаема, а его совет, полученный в сложных ситуациях, неизменно играл решающую роль. Своей натурой, чуждой всякой помпезности, он более всего походил на индийского святого, на избранного гуру. Настоящее его имя Роберту выяснить не удалось, имен было много. Перкинг называл его Ли Хань, другие – Гвелеан и Номенсис, сиречь Пастырь, будто Мастер Маг воплощал в себе разом несколько лиц. Он – Блюститель печати Архива, которому доверены секретные протоколы. Его почти не видели за пределами самого глубокого из подземных ярусов, чьи штольни пробиты в скале. Как и прочие ассистенты, он никогда не покидал комплекс Архива.

Уже при первой встрече Роберту бросилась в глаза волнистая седая прядь, вихром стоявшая над высоким лбом. Пергаментная кожа на лице свидетельствовала не о старости, а скорее о неком вневременно́м бытии. Маленькие глазки, умные, как у слона, были неизменно устремлены в далекую невидимую точку. Только когда он говорил, они на миг пронзали глаза собеседника, чтобы затем открыться на манер водоемов, засасывающих взор собеседника. Память его якобы хранила все, что он когда-либо воспринял духом. Он полагал, что благодаря воспоминанию не прекращается жизнь людей и планет.

Однажды в беседе с Робертом престарелый ментор повел речь о движущих Землею демонических силах. И говорил так, будто некогда сам был очевидцем всех событий. Мол, на протяжении долгих земных эпох демоны использовали стихии, определяя через разрушение форму жизни. Своею мощью вызывали природные катастрофы, земле- и моретрясения, поднимали из океанов и вновь топили острова, подобные континентам, вмиг обращали в пепел и пустыню целые державы. Позднее демоны поставили себе на службу духов воздуха, разносивших по всем земным пределам бациллы моровых болезней – чумы, проказы, холеры, сыпного тифа. Когда же люди, которые все больше утверждали себя на планете, начали обуздывать эпидемии, демонические духи принялись капать ядом прямо в мозги, так что рассудок чрезмерно возбуждался и воображал, будто способен раскрыть все тайны. Люди стремились перехитрить законы природы и, коли недоставало органических материалов, создавали искусственные и синтетические, изобретали машины и совершенствовали технику. Замыслов было великое множество, они приносили плоды, и люди опрометчиво вообразили, будто за десятилетия сумеют продвинуть развитие на эон. Ах, как демонический яд подстегивал их к рекордам, достижениям, темпам! Как они побеждали природу, чтобы стать рабами техники!

Новые и новые картины заблуждения рисовал Мастер Маг. Едва сбылась тысячелетняя мечта человечества подняться в воздушное пространство, парить, летать, как эти новые машины стали применяться лишь для того, чтобы с воздуха уничтожать все достижения человеческого прошлого. Будто по наущению Индры, чья жестокость в разрушении превосходит демонические силы, люди оседлали бессчетных посланцев смерти, чтобы пуще прежнего, в стократ бо́льших масштабах, с поистине апокалиптической беспощадностью разрушать в истребительных войнах дворцы, дома, города.

Тяга к истреблению, пожалуй, во все времена сопрягалась с насилием, говорил старец, но люди применяли для этого свои изобретения и конструкции – вот что особенно его поражает. Вот до какой степени смертельный яд рассудка, отпавший от мирового разума и сделавшийся самовластным в своей логике, успел разъесть и отравить здоровый дух людей. Их непомерная гордыня, их наглая заносчивость уже извлекла на поверхность жизни механическую машину подземного мира. Сумасбродство и безрассудность отдали предпочтение царству смерти, стали всего лишь орудиями, бездушными, богопокинутыми, бациллоносителями, разбивателями атомов. Жалкие безумцы, последние побеги двух тысячелетий западной культуры.

Глаз Мастера Мага тускло поблескивал, словно кратерное озеро. Голос его звучал все тише, все потустороннее. Под конец губы шевелились почти беззвучно.

– В бездну, – послышалось Роберту, – через мост… – и совсем как легкий вздох: – …закон.

Казалось, Земле настал конец.

Один из молодых посыльных принес Роберту записку, призывавшую его наверх, в кабинет. Его ожидал посетитель – Катель.