Город за рекой

Чтобы убедиться, продаются товары или выставлены лишь для праздного обозрения, Роберт в конце концов сам подошел к одному из прилавков и указал пальцем на старую кружевную шаль, которую надумал подарить Анне. Старьевщик с землисто-желтой физиономией лишь чуть наклонился вперед на своем высоком сиденье, сиречь на бочонке, схватил длинную загнутую палку вроде пастушьего посоха и, быстро окинув Роберта взглядом, постучал ею по авторучке, кончик которой выглядывал у Роберта из нагрудного кармана. Жест однозначно намекал на возможность обмена. Когда же Роберт покачал головой и дал понять, что хочет купить шаль, старьевщик пожал плечами и снова впал в летаргию. Роберт меж тем достал товарную карточку, полученную от Секретаря в Префектуре, и небрежно протянул ее через прилавок. Старьевщик сперва равнодушно покосился на проштемпелеванную бумагу, но потом вдруг сообразил, что это за штука. Спрыгнул с бочонка и, одобрительно кивнув, пробурчал, что господин может приобрести не только кружевную шаль, но и другие вещи, чем больше, тем лучше. Пока Роберт оглядывал дощатый прилавок, не обнаруживая на нем ничего достойного приобретения, происходящим заинтересовались соседи старьевщика. Они тоже повскакали со своих сидений и устремились к Роберту, размахивая руками, приглашая к своим прилавкам. Вмиг обступили его кольцом, оживленно тараторили всяк на своем наречии, извлекали из потайных карманов и предлагали ему пестрые нитки бус, амулеты на счастье и дешевые побрякушки.

– Карточка Префектуры – штука хорошая, – на разных языках твердили они друг другу, а он едва отбивался от их навязчивости. Кружевной шалью он все-таки завладел, хоть и с трудом, в оплату старьевщик отрезал от товарной карточки один купон и спрятал его как жирный куш. Потом Роберта оттеснили к другим прилавкам, где он в итоге еще за один купон приобрел прочную походную палку. Ею он прокладывал себе дорогу через кучки старьевщиков, которые цеплялись к нему, точно репьи, пытались удержать и осаждали предложениями. Когда он наконец достаточно далеко отошел от прилавков галереи и очутился на свободном участке, торгаши не рискнули последовать за ним, словно привязанные к краю овала. Немного постояли там, протягивая жадные руки, потом один за другим вернулись в безлюдное пространство галереи. А вскоре, как прежде, сидели на бочонках за прилавками с товарами, которые издали казались нарисованными. Роберт отвернулся от этой кулисы.

Толпа, колыхавшаяся на мощеной площади, была так занята своими делами, что даже не заметила, что происходило на краю. Роберт украдкой смешался с этим мужским сборищем, невольно заразившись подспудным возбуждением. Он примкнул к кучке, которая полукольцом окружала двух мужчин – молодого, с оттопыренными ушами и пожилого, курносого. Молодой снял куртку, и пожилой ощупывал ее на предмет добротности материала. Он медлил, а молодой расхваливал достоинства куртки, указывал то на теплую подкладку, пестрящую заплатами, то на пуговицы из оленьего рога, так и сыпал словами, опровергая сомнения пожилого. Тот держал в руках пару сапог из грубой кожи, стоял в одних портянках и был отнюдь не склонен соглашаться на предложение молодого.

Зеваки частью громогласно поддерживали парня с курткой, частью – мужика с сапогами, поэтому меновая сделка, о которой, без сомнения, шла речь, никак не налаживалась. Один уговаривал, другой отговаривал, а главное, каждый, судя по всему, полагал, что должен непременно обвести другого вокруг пальца. Стоило курносому указать на дырку в рукаве куртки, как лопоухий тотчас обращал внимание на повреждение сапожной подметки, пока под громкие крики они мало-помалу не сошлись на том, что дефекты и достоинства вещей уравновешивают друг друга. Так или иначе, молодому до того хотелось заполучить сапоги, что он под ликующие вопли болельщиков пожилого нехотя снял и добавил к куртке еще и свой широкий ремень.

– По рукам! – воскликнул пожилой. – Согласен!

– По рукам! – хором подхватили зеваки, и сапоги и куртка с ремнем поменяли хозяев.

Когда приверженцы поздравляли каждого с удачным обменом, над площадью прокатился гул, словно жужжание вспугнутого пчелиного роя. Оба мужчины уже отошли друг от друга, устремились к другим группам, тогда как зрители еще долго судили-рядили об этом событии. Роберт последовал за тем из двоих, что шел без куртки, зато с сапогами в руке, тщеславно ими помахивая, чтобы уж наверняка привлечь внимание окружающих. Вскоре его обступил народ, наперебой предлагая новый обмен. Один держал наготове овчинную шапку и пару кожаных перчаток, другой давал понять, что пожертвует пестро расшитыми штанами, третий подсовывал рубашку и шелковый галстук, четвертый – пальто необычайной расцветки. Пока лопоухий обладатель сапог изучал означенные предметы, толпящиеся вокруг зеваки изо всех сил старались убедить его в выгодности любой сделки.