Город за рекой

Когда иссяк запас сигар и даже юный Леонхард, мигом исполнявший любое его желание, не знал, как быть, Роберт по служебному телефону обратился к Секретарю Префектуры, который в свое время снабдил его кучей удостоверений и талонов. Тот объяснил, что Архивариусу, конечно же, могут предоставить табак из запасов, предназначенных для сотрудников зарубежных миссий. Но одновременно Секретарь попросил его воздерживаться от курения, по крайней мере на людях, и поблагодарил за готовность пожертвовать привычкой ради городских обычаев.

Н-да, если подумать, Роберт и правда ни разу не видел, чтобы горожане курили. Кроме того, ему вспомнилось, с каким удивлением смотрели на него женщины, когда он, тщетно ожидая Анну на скамейке у остановки трамвая, закурил сигарету. Поэтому он решил отказаться от предложения Префектуры и бросить курить. Дело нелегкое, на первых порах придется понервничать, однако он полагал, что, отказавшись от курения, станет больше походить на прочих обитателей города. Кстати сказать, Леонхард, изучивший Робертовы предпочтения, каждый вечер ставил ему подле надраенного подсвечника кувшинчик вина.

Стопка заметок и выписок из предоставленных Перкингом документов о человеческих судьбах росла с невероятной быстротой, и Архивариус все больше опасался, что не найдет времени для систематизации столь обширного материала. Но мучило его не только это. Снова и снова он пытался истолковать выпавшие на его долю переживания, суть которых ему поручено записывать. Ни одна трактовка не удовлетворяла его, а обсудить свои тревоги и сомнения было не с кем. Мастер Маг, Блюститель печати знания, витал в глубинных регионах бытия недоступный для каких бы то ни было вопросов. Перкинг – при всей его готовности разъяснить ту или иную деталь – оставался учтиво сдержан, как и другие почтенные ассистенты, а юный Леонхард испуганно отмалчивался. Если учесть недавние события, отец, в чьей вальяжной благожелательности с самого начала сквозило недоверие, опять-таки отыграл для него свою роль; Катель – пожалуй, единственный, с кем он мог говорить здесь на равных, – Катель держался до странности сухо, не то что в юности, однако ж, казалось, многое провидел, и немало вещей, для Роберта загадочных и таинственных, были ему открыты. Да, от всех остальных Роберта как бы отделяла пропасть, от всех, кроме Анны, хотя он и понимал, что меж ним и Анной тоже возникла отчужденность. Ему все время не давала покоя мысль, что отец был прав и его пригласили сюда из-за Анны, а пост Архивариуса служил всего лишь предлогом.

Во сне Роберт несколько раз видел профессора Мертенса. Склонясь над ним, словно над пациентом, врач предостерегающе произнес: «Я расскажу о вашем случае по радио». Роберт измученно отвернулся, а лицо врача опять приблизилось, большое, как наяву. «Ничего не поделаешь, – сказал профессор Мертенс, – общественность должна по всемирному радио узнать о вашей экспедиции!» Потом Роберт увидел себя в мягком кресле перед репродуктором и услышал чей-то голос: «Под предлогом написания хроники беглый доктор Линдхоф разыскивает госпожу Анну Мертенс». Внезапно рядом оказалась безмолвная Элизабет, принялась обмахивать его разгоряченное лицо перламутровым веером. Постукивая, веер быстро двигался то вверх, то вниз, и всякий раз из него выпархивали фотографии, новые и новые снимки его детей. Они разлетелись по полу, а его рука была слишком слаба, чтобы их собрать, подняла их его мать, незаметно вошедшая в комнату. Дверь с портьерой отворилась, послышался чей-то голос, похожий на отцовский: «Все зафиксировано в документах».

Когда Роберт отправился навестить Анну, обрывки сновидений еще кружили в его сознании. Местность тонула в послеполуденном свете. Архивариус неуверенно шел по узким дорожкам меж свободно стоящих построек частного поселка, не представляя себе, где именно они с Анной тогда свернули, чтобы попасть к ее родительскому дому. В этот час все дома выглядели одинаково обветшалыми и необитаемыми. Провисшие почти до земли чугунные цепи оград порой лязгали, будто от землетрясения. Тщетно Роберт высматривал храмы-казармы, чтобы хоть как-то сориентироваться, в какую сторону идти. Нетерпеливо метался туда-сюда, но надежда отыскать нужное направление всякий раз обманывала его.

Как вдруг, откуда ни возьмись, перед ним вырос Аннин дом. Старики сидели на лавочке возле двери. Анна куда-то отлучилась.

– За сушеными овощами ушла, – сообщила мать, орудуя спицами, – все время думает о запасах.

Роберт выяснил, как пройти к раздаточному пункту, который располагался по дороге к вокзалу, и попрощался с посмеивающейся старушкой.

– Аннины брат и сестра, – сказал отец, провожая Роберта к калитке, – исправно вспоминают родителей, поэтому у нас обоих покуда все хорошо.

Роберт безучастно кивнул.

– А вот Анна, – продолжал отец, и во взгляде его была пустота, – тревожит меня. Она тут недавно, но никому словно и дела нет. Только хуже становится, тает она, прямо-таки прозрачная уже. Вы ведь понимаете, господин инспектор, чем это грозит.