Город за рекой

«Да! – кричал в нем внутренний голос. – Приходи ко мне!» Но с ответом он медлил. Визит Анны и в гостиницу, и в Архив казался ему невозможным. Однако затем он вспомнил о потайной опускной двери в своей пилонной комнате, ведь туда можно попасть через подземелья, и все будет шито-крыто.

– Давай-ка, – весело сказал он, – прогуляемся по окрестностям, а после пойдем ко мне, ладно?

Он подхватил корзинку с сушеными овощами, раз-другой энергично качнул ею в воздухе и в конце концов повесил на столбик ограды. Мысль о прогулке вдвоем с любимой окрылила его. А после она придет к нему.

– Какое счастье, – с облегчением сказал Роберт, – что у меня есть ты! Мне-то, дураку, будто нечистая сила голову заморочила, отвела глаза! – Широким взмахом руки он словно разогнал морок.

Поднялся легкий ветерок. Ландшафт ожил. Ощутив дуновение, Анна искоса глянула вверх.

– Прибыл новый поезд с пассажирами, – сказала она. – Ты слыхал, что в последнее время пассажирские перевозки возросли? Я редко вижу здесь знакомых, наверно потому, что приехала рановато.

Она взяла корзинку и направилась к дому, Роберт решил ее проводить.

– Солдат в кепи, – заговорила она, – которого я иной раз встречаю, рассказывал, что гарнизон планируют сильно увеличить. Казарменный пояс расширят и дополнительно построят большое количество бункеров и блиндажей. Этот солдат – мой старый знакомый, я познакомилась с ним в юности, в поезде по дороге в Париж. Он тогда учился в Сорбонне.

Роберт поинтересовался, не тот ли это военный, что во время последнего совещания на вилле говорил с ее отцом и был выпровожен.

Когда Анна подтвердила, что это был именно он, Роберт украдкой посмотрел ей в лицо. Но она спокойно добавила, что произошло явное недоразумение, ведь спрашивал он не Роберта, а городского Архивариуса, человека совершенно постороннего, представителя властей. Даже в этом Анна усматривала всего лишь предлог: мол, под этим соусом молодой человек просто-напросто хотел возобновить знакомство с нею.

Неподалеку от калитки Аннина родительского дома они остановились.

– Хорошо бы как-нибудь сходить к храмам-казармам, они ведь тут поблизости.

Анна – теперь она выглядела свежее и оживленнее – ответила, что без специального пропуска дойдешь разве только до колючей проволоки, преграждающей доступ на армейскую территорию. Впрочем, оттуда уже отчасти видны античные постройки.

Роберт умолчал, что спецпропуск у него есть, а стало быть, караул его не остановит и наверняка пропустит и Анну тоже.

– Может, мсье Бертле посодействует нам с получением пропуска, – заметила Анна. – Знать бы только, где его сейчас найти.

Роберт согласился, что это проблематично. Вдобавок уже изрядно перевалило за полдень. В задумчивости он смотрел прямо на солнце и в итоге едва не ослеп. Куда ни глянь, перед глазами плясали красно-желтые шары, сталкивались, лопались и, обернувшись темными дырами с огненной каемкой, искажали очертания предметов. Он сдвинул очки на лоб, потер глаза.

– Я вспомнил, – сказал он, – что на днях договорился повидать художника Кателя, и эта встреча займет больше времени, чем мне бы хотелось.

– Мне нельзя пойти с тобой? – спросила она.

– Сегодня не стоит. Давай в другой раз.

Она в шутку раздвинула полы Робертова пиджака и двумя пальцами постучала ему по груди.

– Роб.

– Да, – отозвался он, накрыв ее руку своей, – очень скоро.

Из-за ряби в глазах черты Анны теряли четкость, расплывались. Он высвободился.

– Ты несчастлив, Роб.

– Но когда-нибудь мы будем счастливы.

– Что такое счастье? – спросила она.

– Смотря по запросам, – сказал он.

– Ты не знаешь, – сказала Анна, и лицо ее подернулось печальной серьезностью, – как сильно я люблю тебя, только тебя, Роб.

Она напряженно смотрела куда-то вдаль, будто что-то там искала.

– Обмануться можно в жизни, – сказала она, – но не в смерти.

Обеими руками он еще раз стиснул ее руку, отвернулся и пошел прочь, а потому уже не видел, как она, тряхнув головой, открыла калитку и мимо родителей на лавочке прошла в дом, в свою комнату.

Тем временем Роберт искал на ходу связку ключей, некогда полученную от Перкинга, и, удостоверившись, что ключ от опускной двери, старомодный, с длинной бородкой, никуда не делся, решил сразу по возвращении домой опробовать эту возможность. Пиджак он по дороге снял, перебросил через руку. Яркие чувственные образы вскипали в воображении, наполняли его плотским желанием. Ему вспомнились две молодые женщины с кувшинами, что в день его приезда стояли у фонтана подле Анны. Он тщетно старался припомнить их лица, фигуры и движения, которые тогда, если память не обманывает, показались ему чем-то знакомыми. Только вот кого они напоминали? Ютту? Эрдмуту? Да нет, ведь они давно умерли. И вообще, кто знает, по-прежнему ли эти девушки в городе и где находятся. А в какой жизни пребывает Элизабет? Нет, для него главное здесь – Анна, одна только Анна.