Город за рекой

Управляющий сковырнул ногтем ниточку с рукава.

– От ранее благоприобретенной судьбы? – повторил Хронист. – В самом деле, странная формулировка.

Роберту хотелось поскорее выбраться из стеклянной тюрьмы. И он сказал тощему Управляющему, что ему предстоит еще многое осмотреть, дабы составить себе общее представление о фабрике, а потому он не видит необходимости слишком углубляться в детали каждого производственного этапа.

Управляющий сопроводил его к выходу из стеклянной галереи и поручил дежурному провести господина Хрониста к мастеру производственного участка I – С.

– Большое спасибо, – сказал Архивариус.

– Всегда к вашим услугам, – отвечал Управляющий.

Роберт скинул фетровые тапки и, снова ощутив под ногами естественный пол, воспрянул духом. Шустрый дежурный повел Роберта к означенному участку и, пользуясь случаем, поинтересовался, нет ли у него лишней пуговицы. Только благодаря этому вопросу Роберт обратил внимание, что на тужурке провожатого все пуговицы оторваны. Поискал в карманах, однако ничего не нашел.

– Иной раз попадаются вроде как сверхкомплектные, – сказал дежурный. – Одну из ваших вы, поди, навряд ли пожертвуете? – Он указал на три пуговицы, рядком нашитые в нижней части Робертова рукава, и добавил: – Такой серии у меня пока нет. Да, раньше я, понятно, собирал почтовые марки, – признался он на вопрос Роберта, – но их здесь нет, поэтому большинство теперь собирает пуговицы. Мы нашиваем их на ленты, по размеру, цвету, значению, некоторые даже помещают их в витрины. Собирательство, должно быть, старинная страсть, глубоко укорененная в людях, да? Вы уж извините великодушно.

К огорчению дежурного, Роберт не согласился осмотреть его коллекцию, но в благодарность за сопровождение и информацию срезал одну из декоративных пуговиц, которую тот с восторгом принял в подарок.

Участок, где производили кирпичи, располагался прямо под поверхностью, в обширных катакомбных помещениях. Широкие шахты пропускали воздух и свет в различные цеха, где трудились главным образом женщины. Мастер участка, пожилой мужчина, выглядевший угрюмее, нежели был по натуре, в кратких словах обрисовал Роберту ход производства.

По трубам сюда поступала пульверизированная каменная порода, которую ссыпали в среднего размера стальные контейнеры. Как убедился Роберт, на ощупь она была зернистая. Затем содержимое контейнеров подвергалось воздействию целого ряда химических процессов, однако их подробности суть производственный секрет и разглашению не подлежат. В конце концов сырье превращалось в жижу, которую сильно нагревали. Причем огромное значение имело точнейшее соблюдение степени нагрева.

Мастер, обходивший вместе с Робертом отдельные этапы производства, сопровождал свой рассказ практическими пояснениями. И по привычке то и дело тер нос тыльной стороной руки. Роберт видел, как в определенный момент в жижу опускали решетку из вертикальных и горизонтальных резаков, что позднее позволяло легко отделить кирпичные брикеты друг от друга. Здесь тоже надлежало очень точно следить за временем, так как отвердение массы напрямую зависело от ее остывания. Пропустишь благоприятный момент – и резаки уже не вынуть, в итоге спекшийся блок все равно придется делить на предписанные нормой брикеты, а это процесс весьма трудоемкий. И наоборот: если вынуть резаки раньше времени, тестообразная масса просочится в возникшие пустоты, на поверхности брикетов появятся неровности, устранение которых опять-таки представляет собой отдельный трудоемкий процесс. Стало быть, работа здесь требует высочайшего внимания.

– Всего лишь поколением раньше, – рассказывал фабричный мастер, вновь потирая нос, – весь цикл от сырой массы до готового кирпича занимал тридцать два часа. Ныне же – только четверть этого срока, и, вне всякого сомнения, в ходе дальнейшего развития время производства сократится еще больше, причем без ущерба для качества фабриката. Напротив, недавно удалось на десять с лишним процентов повысить степень твердости кирпича. С другой стороны, растущая измельченность поступающего сырья постоянно ставит перед руководством новые проблемы.

Хронист присутствовал на пересменке части персонала: раздался определенный сигнал, и на каждом рабочем месте мгновенно взялись за дело новые работницы, без малейшего замедления ритма. Все произошло с точностью смены воинского караула.

– Механика прекрасно отлажена, – улыбнулся мастер. – Кажется врожденной, прямо не верится, что многих переучивают уже по приезде сюда. Тем не менее так оно и есть. Я вот раньше работал на пивоварне.

Освободившиеся от работы женщины не выказывали ни малейшей радости. Усталые лица, усталые руки. Вновь пришедшие даже не поздоровались. Лица у них тоже вялые, утомленные, а руки действуют автоматически, словно отдельные машины. Однако в движении тела, в повороте шеи, в нервном, напряженном притопывании ноги еще сквозила застенчивая грация.

Хронист заговорил было с одной из женщин, закончивших смену, спросил ее о работе. Женщина посмотрела на него овальными глазами и в конце концов обронила:

– Чужая страна. Не понимай.