Город за рекой

Когда же он приблизился к другой группе, женщины и девушки испуганно разбежались.

– Не забирать нас, – крикнула одна, – еще увидеть новое солнце!

По приставным лестницам они выкарабкались наружу и кучками отправились в обратный путь, в свой город.

Роберт думал об Анне, избавленной от такой участи, и рассеянно слушал фабричного мастера, который рассказывал, что в скором времени планируют перейти на производство разноцветных кирпичей. Метод уже прошел лабораторную проверку. Эта промышленная новация, однако, повлечет за собой существенные организационные перемены.

Они находились в складском помещении, откуда укладки готовых кирпичей следовали по конвейеру в транспортный цех. Здесь вышколенный персонал еще раз контролировал каждый кирпич на предмет его качества. Дефектные экземпляры выбраковывались и, в зависимости от характера изъяна, отправлялись на склады второго и третьего сорта.

– Какому же потребителю, – спросил Хронист, взвешивая на ладони гладкий кирпич, – предназначен этот немыслимый объем продукции? Она идет на экспорт? В каких постройках ее используют?

– Я человек простой, – ответил честный мастер, – мне о цели и назначении предприятия не докладывают. Говорят, в давние времена из них строили пирамиды, но это, поди, сказки.

– Почему? – возразил Роберт. – Не так уж это и невозможно.

– На должности вроде моей, – сказал мастер, – не след высказывать собственное мнение.

Они прошли несколько шагов.

– Вы женаты? – спросил Роберт.

– Был женат, – отвечал тот, снова потерев нос, – и думал увидеть здесь жену, но так ее и не встретил. Говорят, – тихонько добавил он, – она тоже временно здесь работала. Но как знать?

Он достал потертый бумажник, извлек оттуда фотографию, показал Роберту.

– Н-да, – кивнул Роберт. – Как знать?

– Большей частью подобные вещи изымают. Что ж, мне хотя бы оставили. Тут такую фотографию не достанешь. – Он тщательно спрятал свое бесценное достояние.

– Главное, храните хорошенько, – сказал Роберт.

Мимо ползли по конвейерам аккуратные укладки кирпичей, исчезали в прямых линиях штолен, ведущих в транспортный цех. В общей сложности больших цехов было семнадцать.

Хронист поблагодарил за поучительные разъяснения и пожелал фабричному мастеру всяческого благополучия и успехов в работе. Он еще видел перед собой картины тяжких трудов человечества, когда некий карлик отвел его в парадный зал, сохранившийся в стороне от современной фабрики. Неумолимая механика увиденного оставила гнетущее впечатление. Роберту казалось, он был свидетелем этих инфернальных подземных процессов неизмеримо долгое время, целую вечность. В душе он чувствовал опустошенность. Карлик указал на приоткрытую ветхую дверь и исчез в стенной щели, точно крыса.

XII

Не слишком обширное помещение, именуемое старым парадным залом кирпичной фабрики, производило впечатление заброшенности. Наземная постройка, к которой некогда относился подвал, рухнула, стала пустырем. Сквозь почти полностью провалившийся потолок проникал свет, и навстречу ему из куч обломков нагло устремлялись буйные сорняки. Вьющиеся растения с желтыми цветами. Несмотря на свежий воздух, на влажном полу ощущалась холодная, затхлая сырость. Она сочилась снизу.

Катель, облокотясь на колени и подперев голову ладонями, сидел посредине запущенного помещения на изъеденной непогодой каменной глыбе. Меланхоличным взглядом он посмотрел на Роберта.

– Вот сейчас, – сказал художник, – впору бы процитировать кого-нибудь из античных писателей, стих Горация или какого-нибудь древнего грека. «И спят развалины в покое, кровь леденящем»… наверняка что-то подобное уже сказано. – Он умолк.

– Мне кажется, – сказал Роберт, озираясь по сторонам, куда бы сесть, – будто все, что я переживаю здесь, внизу, есть бесконечный повтор.

Катель улыбнулся:

– Вся жизнь – это цепь повторов. Мы просто забываем… и оттого мир видится каждому неповторимым и любой процесс всегда в новинку. Но что с тобой, Линдхоф?

Художник вскочил. Роберт ощупью сел на камень и несколько раз, тяжело дыша, схватился за сердце. Тихим голосом попросил художника, удивленно за ним наблюдавшего, не обращать внимания на его минутную усталость. Мол, с тех пор как попал в город, он порой страдает приступами удушья.

– Пройдет. – Он достал из кармана пиджака парочку булок и немного фруктов. – На сей раз я, пожалуй, просто проголодался.

Роберт предложил Кателю разделить с ним перекус, но тот, поблагодарив, отказался. Повернулся к стенам зала, на высоте примерно шести локтей расписанным фресками. Во многих местах беспорядочно разросшиеся влажно-бурые пятна едва позволяли угадать поблекшие краски и фрагменты контуров, а кое-где можно было видеть и более-менее полноценный кусочек старинных фресок.

– Говори что-нибудь, – сказал Архивариус. Он нетерпеливо ерзал на камне, стараясь осмотреть стены.