Город за рекой

Для всех означенных групп была разработана четкая схема, регламентирующая стандартный подход и ответ. Старый Перкинг вручил Роберту образец ответа, гласивший, что Архив, мол, займется поставленными вопросами и в меру своей компетенции все проверит, дабы тем самым вновь препоручить каждого течению судьбы. Иными словами, задача заключалась главным образом в том, чтобы терпеливо выслушать посетителя, дать ему возможность высказаться и исповедаться, а тем самым молча облегчить и удовлетворить сохранившиеся у него крохи самоосознания. Помимо таких посетителей, в большинстве, как выразился Перкинг, всего лишь дилетантов судьбы, встречаются порой и случаи особого толка, требующие участливого вмешательства Архива. Он привел несколько примеров, когда таким манером удалось заполучить для Архива важные отчеты об ужасной секунде жизни.

Посвятив малую толику служебного времени общению с народом, Архивариус вскоре имел возможность убедиться в точности Перкинговых сведений. Снова и снова на первый план у посетителей выходило тщеславие, интересовались ли они всего-навсего местонахождением старых писем и существованием своих аккуратно заполненных дневников или желали своим силам иного применения, нежели то, что предоставлено им в городе. Одним хотелось упразднить прежние мысли и дела, другие просили восполнить пробелы в воспоминаниях о своей жизни. Немало было и таких, что, кичась набожным образом жизни, жаждали подтверждения своих моральных заслуг. Чуть ли не прямо говорили о вознаграждении, коим их-де долго обнадеживали устно и письменно, и требовали обещанного, подобно тому как люди, верой-правдой отслужившие положенный срок, притязают на отпуск и пенсию.

Архивариус, конечно, отвечал, что выполнение таких желаний не входит в его компетенцию, однако бумаги и документы для Архива принимал с энтузиазмом. Они попадали в обычный процесс сортировки.

А однажды под вечер он и с докладом перед чиновниками выступил. С этой целью примерно две сотни человек из разных отделов городской администрации были приглашены в безоконный зал безликого здания, стоявшего средь обломков и руин на территории, отведенной Префектуре. То были мужчины и женщины из числа сотрудников старшего возраста, занимавшие более-менее важные должности референтов, делопроизводителей, протоколистов и проч. В соответствии с поставленной задачей Архивариус рассказывал о природе своего родного края, читал стихи, которые силой поэтического слова поистине оживили многое из того, в чем здесь ощущалась нехватка, поскольку все это было чуждо специфике разрушенного города. Белые облака плыли по небу, громоздились грозовые тучи, задувал холодный ветер, стаи птиц мельтешили в воздухе, порхали бабочки. Блеск озер, шум лесов, яркая зелень, кони и рогатый скот, собаки и кошки, езда по невредимым городам, по деревням – все, что некогда существовало, весь этот сплав жизни и земли праздновал возрождение. Пока говорил, он чувствовал себя как слепой, нежданно-негаданно вновь прозревший.

Президиум собрания сидел за длинным столом, откуда Архивариус держал свою речь. Состоял он главным образом из членов Верховного Секретариата Префектуры, среди которых был и розовощекий Секретарь в сильных очках, снабдивший Архивариуса по приезде удостоверениями и прочими бумагами. Он оживленно поздоровался с Робертом, осведомился о его самочувствии и успехах в работе, несколько раз успокоительно кивнул, когда Роберт выразил сомнения и неуверенность в своей позиции. Непринужденность его предупредительных манер контрастировала с официальностью, с какой руководитель мероприятия, черноволосый мужчина с фанатичными глазами-пуговицами, коротко поблагодарил Архивариуса за доклад. Казалось, ему куда важнее обязательное обсуждение, к каковому он теперь и призвал участников. В форме свободной дискуссии им предстояло открыто, во всеуслышание заявить, в какой мере рассказ Архивариуса вновь придал значение утраченному прошлому.