Города и дороги. Избранные стихотворения 1956-2011

…конь стальной… ⇨ «Ой вы кони, вы кони стальные…» – пелось в советской песне о тракторах. В нашем обиходе (Анатолий Копейкин, мой старший сын Ярослав) «стальным конем» зовется велосипед.

«Милый мост на милой реке…»

Милый мост на милой реке —
как Венерин бугор на ладони,
как орех в новогоднем ларьке
не на елке вися, а на клене.

Новый мост на старой реке —
как дитя, шевельнувшее в лоне
пятью пальчиками на руке,
на еще не разжатой ладони.

И, зажатый в пятерике,
словно свая во льду на реке,
словно свайка улегшись в гекзаметр,
в ветошьё запеленутый мост
сквозь сумятицу, сумрак и замять
голос пробует, как алконост.

Новый мост на старой реке (…) в ветошьё запеленутый мост… ⇨ Уже упоминавшийся в нескольких стихотворениях Новый мост в Париже, подвергшийся операции «запеленывания», которую над ним произвел Христо, американский мастер хеппенингов, болгарский эмигрант.

И, зажатый в пятерике… ⇨ Здесь «пятерик» заменяет правильную «пятерню».

…словно свайка улегшись в гекзаметр… ⇨ Как это произошло в стих. Пушкина «На статую играющего в свайку».

…голос пробует, как алконост. ⇨ См. прим. к следующему стихотворению (которое и возникло после того, как я, неосторожно употребив «алконоста», решила выяснить, что же это такое).

«Зимородок запел…»

Зимородок запел.
Значит, про все забудь.
И про этот расстрел.
И про тот крестный путь.

Шесть бесконечных дней
моря спокойна гладь.
Кто прибудет по ней?
Кто прибуксирует кладь?

И какую?
               Но пой же, пой,

зимородок на скале.
Странный в очах покой,
странный покой на челе.

Зимородок просёк
небо над морем седым.
Значит, забудь про всё.
Смотри на белый дым.

Зимородок запел… ⇨ Зимородок и есть райская птица алконост русских и византийских средневековых легенд. Как сообщает словарь «Мифы народов мира»: «Образ А. восходит к греческому мифу об Алкионе, превращенной богами в зимородка. А. несет яйца на берегу моря и, погружая их в глубине моря, делает его спокойным на шесть дней». Отсюда:

Шесть бесконечных дней / моря спокойна гладь. ⇨ «Пение А. настолько прекрасно, – заканчивает автор энциклопедической заметки, – что услышавший его забывает обо всем на свете». Этим вызваны к жизни последние строки стихотворения:

Значит, забудь про все. / Смотри на белый дым. ⇨ Но у них еще и цитатный источник: «И вот я говорю: забудь про всё, / Смотри на белый дым. / Всё холоднее холода, к которым он уходит, / Вот так и мы пойдем за ним», – пели в выпускном спектакле Щукинского училища «Добрый человек из Сезуана» (положившем основу Театра на Таганке). Не знаю, кому – самому ли Брехту? – принадлежит этот «зонг».

Восьмистишия

1

На Оршу, на Ржев, на Моршанск,
на лысые лбы и пригорки,
пропащий нашаривать шанс
в просыпанной пачке махорки,

пропавший нащупывать пульс
в изгибе дрожащего рельса,
в проталинах та́енный путь
среди негорелого леса.

4

Репьи и перья, перья и репьи,
и пение мотора по ухабам,
по-над ухабами, не трогая земли,
так муравьи поют по-над травою,

так, муравьиною опившись кислотою,
мы за собой следов не замели,
так ластятся к лугам благоуханным
туманы, тучки, росы и ручьи.

5

Не миру, не городу —
не городу, а
собравшейся по воду
дужке ведра,

сосущему холоду
из недр бытия,
молчащему ворону —
                                      всё та же я.

6