Городок мой, Сиривада

Шрихари сначала решительно замотал головой, потом подумал и сказал: «Ладно…» Он надел рубашку и вместе с матерью вышел из дома. Мать взяла его за руку и с лукавой улыбкой, глядя ему в лицо, спросила: «А твоей свадьбы я скоро ли дождусь? Дурга-то с тобой ласковая?» Шрихари резко выдернул руку.

Когда он вошел в дом каранама, жених надевал священный шнур на шею невесты. Шрихари протянул руку и получил промытые зерна риса. Как и другие гости, он подошел к жениху и невесте и осыпал их этими зернами. Он не смотрел на жениха — только на невесту. Она наклонила голову. Узел ее черных волос был осыпан зернами риса и желтым порошком куркумы. В своей оранжевой свадебной одежде она снова показалась ему золотой статуэткой. Шрихари вздохнул и стал пробираться к выходу, но тут к нему обратился хозяин: «Шрихари-гару! Как вы поживаете?» «Хорошо, — ответил Шрихари. — Через несколько дней мы с матушкой переезжаем в город. Мой дядя нашел мне там место». «Ну, что ж, наяна… Рад за твою мать… Она достойная женщина. Всегда цени ее доброту, терпение. Теперь бы ей только тебя женатым увидеть. Впрочем, невесту далеко искать не надо — ведь у твоего дяди дочка есть… Ну, до свидания, наяна!» — сказал он, переходя к другим гостям.

Второй раз за это утро Шрихари слышал о намерениях старших относительно его будущего. Горько усмехаясь, он вышел на улицу. Он совсем не знает Дургу, она его тоже. Наверное, старшие давно задумали этот брак, но им и в голову не пришло поближе познакомить его и Дургу. В те дни, что он провел у дяди, она ему и слова не сказала. Что он знает о ней?

Наконец, Шрихари с матерью наметили день отъезда; договорились с владельцем повозки, который должен был отвезти их к вечернему поезду. Им очень помог Вирая — получил деньги от арендатора, заплатил за повозку.

Когда утром Шрихари вышел на улицу, он увидел, что от дома каранама отъехали две повозки. Шрихари не мог оторвать от них глаз. В первой сидели Вайдехи и ее муж, каранам и две незнакомые Шрихари женщины. На вторую повозку были погружены вещи.

Шрихари машинально поплелся за повозками до самой станции. Новобрачные, каранам и две женщины слезли, разобрали вещи и поднялись в поезд. Они заняли целое купе. Шрихари все смотрел и смотрел в окно на Вайдехи; его взгляд кружился вокруг ее лица, как шмель над лотосом. Прошло несколько минут, раздался гудок, и поезд тронулся, быстро набирая скорость. Шрихари глядел ему вслед, пока не рассеялся паровозный дым, потом медленно пошел домой.

В тот же день вечером отправились на станцию и Шрихари с матерью. В условленное время к дому подъехала повозка, запряженная двумя быками. Вирая помог нагрузить на нее вещи и торопил мать Шрихари: «Пора, амма! Времени в обрез осталось!» Еле волоча ноги, мать вышла и замерла на пороге дома. Наконец, она подошла к повозке и взобралась на нее с помощью Вираи. По щекам ее катились слезы. «Перестань, мама!» — ласково просил Шрихари. Вирая присоединился к нему: «О чем плакать, амма? Не на век уезжаете… Еще увидим вас здесь…»

Повозка тронулась, зазвенели колокольчики на шеях быков. Шрихари Рао грустно глядел на знакомые с детства места, мать продолжала тихо плакать, закрыв лицо краем сари. К поезду приехали вовремя, Вирая помог внести вещи в купе, сердечно попрощался.

Разместив вещи на новой квартире, Шрихари пошел к адвокату, с которым договорился о работе. Тот велел ему приходить на следующий день.

Собираясь утром на работу, Шрихари увидел, что рубашка порвана на спине, и попросил мать зашить ее. Она подвела его к сундуку и достала нарядную рубашку и пиджак отца. «Вот, носи на работу, — сказала мать взволнованно, — отец этот пиджак на концерты надевал, когда играл в богатых домах…»

Восемь месяцев Шрихари работал у адвоката — снимал копии с документов. Потом перешел на другое место, с жалованьем повыше, через несколько лет, благодаря протекции, получал уже шестьдесят рупий в государственном учреждении. Там он и продолжал служить, начальники менялись; изредка Шрихари получал небольшую надбавку к жалованью, но росла и семья. Жизнь шла потихоньку.

4

Зазвенел четвертый звонок — кончился четвертый получасовой период. Шрихари Рао очнулся от воспоминаний. Несколько человек сдали свои работы и ушли — в их числе сын землевладельца, сидевший рядом со Шрихари. Девушка в первом ряду задумалась, грызя ручку. В окно ворвался ветерок. Листок с заданием, лежавший перед Шрихари, затрепетал, Шрихари достал ручку из кармана и положил ее на листок, потом снова погрузился в свои мысли.

Когда он поступил на правительственную службу, его мать, дядя и дядина жена очень радовались. Им казалось, что он многого достиг. Зато Дурга вовсе не выражала восторга.

Шрихари вспомнил, как дядя исподволь вел дело к свадьбе. Тетка же попросту, не чинясь, спрашивала Шрихари, когда настанет «благоприятный момент». Он вымученно улыбался, отвечал уклончиво и поскорее уходил.