Городской конструктор. Идеи и города

Но это хорошо понимал социолог Герберт Дж. Ганс, помогавший Джекобс собирать материал для книги в бостонском Норт-Энде. В рецензии на «Смерть и жизнь.», написанной в 1962 году, он заметил, что районы вроде Гринвич-Вилидж или чикагского Бэк-оф-зе-Ярдс, которые она считает образцовыми примерами урбанизма, в действительности крайне нетипичны. Ганс, тщательно изучивший ситуацию в бостонском Вест-Энде в ходе работы над собственной книгой «Городские селяне», утверждал, что подобные рабочие анклавы в городских центрах, населенные представителями этнических меньшинств, с небольшими магазинчиками и старыми зданиями, отличаются не только от районов, облюбованных средним классом, но и от большинства других рабочих кварталов. Более того, эти районы с маленькими домами без палисадников и мест для парковки, анахронистичны. «Они строились под тот образ жизни, который уже выходит из моды для подавляющего большинства американцев, имеющих возможность выбирать место жительства», – отмечал он{119}. Ганс также отмечал, что энергия и кипучая жизнь нравятся не всем. Он не нашел подтверждений тому, что представители среднего класса, составляющие большинство городского населения, ценят подобные вещи. «Им нужна не зримая витальность Норт-Энда, – подчеркивал он, – а тишина и уединенность, которую предоставляют районы с разреженной застройкой и многоквартирные дома с лифтами»{120}.

Возрождение некоторых городских центров не опровергает его правоты. Центральные районы, пользующиеся популярностью, изменились, «джентрифицировались», превратившись в места проживания высшего среднего класса, мало чем напоминающие столь любимый Джекобс Гринвич-Вилидж. «Зримая витальность» привлекательна, но в основном для молодых представителей свободных профессий, бездетных пар и пенсионеров. За исключением Нью-Йорка, семьи с детьми предпочитают селиться именно в пригородах.

Ганс, преподававший городское планирование, не был согласен с критическими замечаниями Джекобс в адрес этой профессии. И дело не в его симпатии к планировщикам (он отмечал, что на деле большинство из них, скорее всего, согласны с ее предложениями), а в том, что, по его мнению, Джекобс преувеличивала влияние планирования на американское общество. «На самом деле, новые типы жилых зданий – и в пригородах, и в городах – это не продукт общепринятых теорий планирования, а проявление культуры среднего класса, которая определяет ситуацию на рынке жилья и которую обслуживают планировщики», – писал он{121}. В предпринимательском обществе, когда у людей есть возможность свободно выбирать, как и где им жить, они в конечном счете получают то, что им действительно нужно, а не то, что им нужно по мнению градостроителей.

То есть Ганс говорит о том, что планировщики и архитекторы могут разрабатывать концепции «красивого города» или «пригорода-сада», но только сами люди решают, что им нравится, а что нет. Город возникает не из одной большой идеи, а из множества маленьких. Как говорила Джекобс, из «свободы бесчисленного множества людей строить и осуществлять свои бесчисленные планы»{122}. Результаты бывают неожиданными и зачастую вовсе не теми, каких ожидали градостроители. Сторонники концепции «красивого города» хотели облагородить его целиком, но людям нравились монументальные здания в центре. Корбюзье считал, что «башни в парке» – это жилье для рабочих, но оказалось, что наибольшей популярностью они пользуются у богатых. Райт предполагал, что в его «городе широких горизонтов» будут жить свободные фермеры, а на деле децентрализованная застройка привлекает свободных программистов и торговую сеть Walmart. «Новый урбанизм» претендует на преобразование центральных городских районов, но наибольших успехов добивается в пригородах, в связи с чем поклонник этой концепции Винсент Скалли как-то заметил: «“Новый субурбанизм” – вот правильное название»{123}.

В 1968 году видный специалист по городскому планированию Мартин Майерсон так описал проблемы, с которыми сталкиваются американские города: «Нашим городам нужны не столько грандиозные программы реконструкции, сколько повышенное внимание к городской среде и гордость за нее»{124}. Он имел в виду, что в условиях представительной демократии для выделения государственных средств на реконструкцию городов, муниципальное жилищное строительство и сооружение автострад необходима электоральная база. И вот сорок лет спустя электорат выражает свои предпочтения через индивидуальный выбор и индивидуальные требования, которые транслирует рынок. Или, как, вторя Гансу, чеканно сформулировал Андрейс Скабурскис, мой одноклассник, а ныне специалист по городскому планированию в канадском университете Куинс, «в долгосрочной перспективе облик городов определяется спросом»{125}. Возможно, такой и будет следующая великая градостроительная идея: люди сами знают, что им нужно, или по крайней мере могут выбрать нужное из того, что им предложено.