Горожане солнца

Распластавшись по стене, он осторожно поглядывал из-за угла в коридор. Остальные стояли позади, возле каждого чемодан. Все ждали знака. Директор наконец поманил. Мишата высунулась с опаской. В конце коридора, среди запертых темных дверей, одна была обведена золотом. «Зауч», — подумала Мишата.

— Да, — прошептал Директор, — она по обыкновению засиделась допоздна.

Он одернул бакенбарды, вздохнул и решительно двинулся вперед.

Его подкованные сапоги ударили тишину… Один, два, три, четыре шага отсчитали сапоги, и тут же рухнули шаги остальных. То стуча вразнобой, то попадая невольно в ногу, группа приблизилась к кабинету и вступила на середину.

Зауч сидела за столом выпрямившись, успев приготовиться ко входу посетителей. О левую руку ее разбежались бумаги. Дальше, к удивлению, стояла крошечная наряженная елка. Очки Зауча блистали холодным недоумением. Высоко под потолком щелкали часы, равнодушно меряя тишину.

— Анна Вадимовна, — церемонно и твердо произнес Директор, — я предлагаю вам отправиться с нами.

— Во-первых, здравствуйте, — нацелила на него Зауч свои сверкающие очки. — Во-вторых, с кем это с вами? Отправиться — сейчас? И куда? Извольте объяснить.

— Имеются в виду я, моя ученица, мои знакомые и коллеги. Всем нам предстоит срочное, неотложное дело. Прошу вас собраться в две минуты. Наденьте пальто.

— А в чем состоит это дело?

— Дело состоит в том, — неспешно отвечал Директор, — что сегодня, сейчас, мы заканчиваем эпоху власти часовщиков. Мы собираемся к двенадцати ночи овладеть механизмом Часов и разрушить его. И желаем, чтобы вы к нам присоединились.

— О, это очень важное дело, — воскликнула Зауч, — но, к сожалению, вы не согласовали его со мной заранее, так что, увы, я участвовать не смогу. В любом случае дела совершаются в рабочие дни. Сегодня — выходной, и я сама распоряжаюсь собственным временем.

— Сожалею, но возможности распоряжаться временем — своим или, может быть, чьим-то еще — у вас более нет. В эту ночь вы и остальные, подобные вам, будете лишены такой возможности.

Зауч поморщилась.

— Пожалуйста, — устало сказала она, — мне не до шуток, тем более таких неуклюжих. Покиньте мой кабинет, прошу вас.

— Мы сделаем это немедленно и вместе.

— Разговор абсолютно исчерпан, — заключила Зауч и обратилась к своим бумагам.

— Если разговор, вы считаете, исчерпан, — все так же спокойно продолжил Директор, — мы приступаем к действиям. Подумайте, удобно ли вам быть уведенной силой на глазах вашего директора, сторожа и ученицы.

— Ах, вот как обстоит дело! — изумленно откинулась в кресле Зауч. — А я, знаете ли, полагала ваше шутовство насквозь наигранным! Оказывается, оно зашло довольно далеко! Вы и правда серьезно? Поверьте, я поражена, но, если вы действительно искренни, мне придется призвать вас к порядку.

Она потянулась за телефонной трубкой, сняла ее, прижала ухом так, что слегка перекосились очки, и тронула пальцами диск. Но сторож Богдыханов вынул огромные ножницы и, шагнув вперед, перерезал провод. Одновременно с этим карлик извлек откуда-то маленький пузырек, но Директор сделал отрицательный жест, и пузырек исчез. Лицо у Зауча стало такое же, как на сентябрьской линейке, когда ей бросили в лицо живую крысу.

— Собирайтесь, — повторил Директор и шагнул к столу. И остальные приблизились на шаг, только Мишата осталась стоять на месте, изучая Зауча.

— Вы больны, — слабо сказала Зауч, — ваша педагогическая деятельность кончена навсегда. Вас ждет строгое наказание. Вы неудачник. Вы инфантильный, бездарный выдумщик. Посмотрите на себя, посмотрите на своих друзей. Что вы, извините, напялили? У вас элементарно нет вкуса. Ваши выдумки лишены всякой оригинальности. Вы смешны и жалки.

— Смешон и жалок? — спросил Директор. — Однако никто не смеется и никто не плачет. Взгляните!

И правда, все лица, бывшие в комнате, хранили суровое выражение. И Зауч была бледна.

— И кто, — тихо, злобно сказала она, — кто позволил вам втягивать в ваши бредовые затеи детей?

— Это не ребенок, — тяжело промолвил Директор, — это волшебница и воин.

— Волшебница? — рассмеялась Зауч. — Пока что за ней, кроме средней успеваемости и плохой дисциплины, ничего волшебного я не заметила. Что же волшебного она может продемонстрировать?

— Ей нечего демонстрировать, она сама — волшебство, — ответил Директор, — и благодаря ей в эту ночь ваша власть и власть вам подобных падет. Я не надеюсь, что вы поможете нам отворить ворота, да мы и не нуждаемся для этого в ваших заклятиях. Вы мне нужны, чтобы в случае неудачи обменять по крайней мере вашу жизнь на жизни ее и Фары. Более высоко, поверьте, вашу жизнь никто и никогда не оценит. Вы считаете себя педагогом, Анна Вадимовна? Что ж, сегодня у вас есть возможность доказать истинность вашего призвания.

— Господи, что за дикий вздор! — простонала, прикрыв глаза своими изящными пальцами, Зауч.

— Ну, так вы оденетесь сами или нам все-таки совершить это принудительно?

Все стояли уже над самым столом. Зауч отняла руку и встретила спокойный и твердый Мишатин взгляд.