Горожане солнца

— А бросить нельзя? — спросила тихо Мишата.

— Чучело! Там же вода на дне, может, — отозвалась девочка, жадно глядя в темноту.

Где-то внизу мигала искорка. Удушливый скверный дым поднимался оттуда. Прошла минута, другая. Ничего не происходило. Веревка ослабла в руках Мишаты.

— Прогорел, — негромко сказала она.

Отступив от ужасного гадкого газа, идущего снизу, она смотала веревочку. Девочка не отрываясь смотрела.

— Есть! — прохрипела она безумным шепотом…

Вцепившись Мишате в волосы, она дернула ее голову вниз, в колодец. Мишата, стараясь не дышать, заглянула. Во тьме раздавалось шипение, храп, толкались мутные пятна. Вдруг донесся отвратительный рев. Что-то приближалось со дна. Мишата невольно вздрогнула. Несколько жутких морд, сморщенных и уродливых в дыме, подымалось из тьмы.

— Отходи! — завопила девочка и рванула Мишату в сторону. — Это надо издали смотреть! Стой! Вот отсюда! — Она остановилась шагах в десяти от колодца. Приплясывая от возбуждения, она жадно уставилась на дымящееся жерло. Ее ногти все глубже впивались в руну Мишате. Из колодца вынырнуло несколько голов и застрялось, задергалось.

— С гребешком… — нежно ахнула девочка и взвизгнула прямо в ухо Мишате: — Смотри! С гребешком! Обычно лезут по одному! А эти застряли! Сейчас выпрыгнут, будто вырвало!

И точно: застрявшие вдруг разом выдавились из колодца и попрыгали в разные стороны. Идущие мимо земляки с ужасом шарахнулись прямо туда, где ехали машины. Ударил гудок… Брань, крики понеслись в воздухе… Девочка прыгала и вопила от восторга. Потом, выхватив у Мишаты карту, принялась отмечать что-то огрызком карандаша.

— Есть бредуны… И здесь тоже… — бормотала она безумным и счастливым голосом. — Я доказала!

Мишата, морщась, незаметно потерла синие следы ногтей на руке.

Два или три бредуна были уже на ногах. Шатаясь, они подбирали камни и палки. Один размахнулся и швырнул чем-то в Мишату. Кусок кирпича ударил под ноги и оставил дымный розовый след. Другой полетел прямо в голову Мишате. Она слегка повернулась, камень пролетел мимо и бесшумно исчез за решеткой парка, не коснувшись прутьев.

— Плямба… росомаха… — доносились злые ругательства.

Бородатый прелый бредун уже набегал с древесным суком в руке.

— Послушай, — неуверенно обратилась Мишата к девочке, которая, высунув язык, все копалась в карте, — может, нам было бы лучше отойти куда-нибудь?

Та покосилась на бредуна и перевела на Мишату изумленные глаза…

— Эй, — взвизгнула она, — мотаем!

Изо всех сил они бросились с места. Вовремя! Палка бредуна махнула где-то мимо, лапа хапнула пустоту. Девочка бежала впереди, карта ее развевалась, лужи взрывались под каблуками. Сзади несся топот бредуна.

— Ничего, — кричала девочка, — он скоро выдохнется, потерпи, еще побегаем!

И они бежали и бежали. Девочка порой поворачивала голову к Мишате и, взмахнув волосами, глядела одним глазом, как птица.

— Меня зовут Фара, — задыхаясь, говорила она, — Фара Безобразова. Тебя?

— Мишата.

— Отлично! Вещей у тебя много?

— Мало!

— Хорошо, — кивнула Фара. Ее ноги мелькали быстро, и, если попадался внизу подходящий предмет — зеленое яблоко или банка, — Фара не забывала, замедлив ход, нагнуться и метнуть его в преследователя. Ветер был попутный, в спину, по влажной дороге ехали вперед листочки, и Фара от них не отставала, и Мишата не отставала, и бредун не отставал.

— Сейчас мы перелезем, — торопливо говорила Фара, — а то он не отвяжется.

Фара совсем запыхалась и наконец перешла на шаг, вскрикивая и хватаясь за грудь. Мишата тоже замедлилась и обернулась.

Бредун был рядом, но и он еле плелся — одет был, что ли, чересчур жарко.

Некоторое время они еще тащились, пока не поравнялись с будкой «таксофон», стоящей близ каменной ограды парка. Камни нависали огромные, грубые, залезть можно было.

— Давай здесь, — сказала Фара, — все равно придется: иначе он не отвяжется. А на стене полно яблок, так мы его добавочно обкидаем. Я первая, ты смотри.

Впиваясь в камни длинными тонкими пальцами, Фара полезла. Мишата с легкостью последовала за ней.

Забравшись на стену, они уселись между железных зверей, которые украшали верх. Фара кинула несколько яблок, но бредун укрывался за будкой, и яблоки зря разбивались о заграждение.

— Ладно, — сказала Фара, — прыгаем. А то пингвины сейчас увидят, разорутся.

Внизу, между деревьев, лежала ржавая крыша с лужицей воды в одном месте. Фара и Мишата прыгнули, и железо дважды бабахнуло.

Не медля, они спрыгнули на землю.

Было довольно высоко, но мягко: все устилала ранняя листва. Сильно пахло гнездом. Мишата оглянулась и увидела, что сзади огромная клетка, а внутри ее, в темноте, совы. И рядом стояли клетки: тесно, одна за одной, они расходились по сторонам.

— Тюрьма зверей? — недоверчиво внюхиваясь, спросила Мишата.

— Какая тюрьма! Просто зоопарк, — ответила Фара и перелезла через заборчик на дорогу, где прогуливались земляки. Неторопливо и важно девочки двинулись по дорожке.

Но не совершили они и десяти шагов, как крыша задней клетки ухнула от удара, и миг спустя туловище бредуна свалилось на листву, словно грязный мешок.