Горожане солнца

Это чувство оказалось таким полным, законченным, что Мишата совершенно успокоилась, только тоска на миг надавила ей горло. Она откинулась к дереву и закрыла глаза и сидела так, расслабившись, пока снизу летел сорванный шепот обезумевшей Бомбелины.

— Бредуны! — хрипела она. — Лезут из канализации! Их сотни, сотни! И все к Планетарию. Я пройти не смогла, а наши-то внутри, не знают…

Мишата покривилась, открыла глаза и прыгнула с дерева.

— Бежим, — приказала она.

Застонав, Бомбелина побежала тоже.

— Кругом, кругом, — задыхаясь, плача, кричала Бомбелина, — они не успели еще окружить!

— Откуда они лезут?

— С того люка, где глобус.

— А из второго?

— Я не видела. Я не пойду дальше! — взвизгнула она.

Мишата остановилась. Они стояли лицом друг к другу, тяжело дыша, отплевывая воду. Дурацкие косички торчали из головы Бомбелины, в них застряли сучки. Она, поперхнувшись, приготовилась кричать еще, но только протяжно икнула…

Кусты слева затрещали и стали валиться наземь, а меж ними и поверх лезли черные, тяжелые бредуны.

Бомбелина бросилась в сторону, Мишата обогнала ее и, дергая за руку, стала направлять бег, чтоб попасть все-таки к восточной стене Планетария…

Планетарий явился в тумане, но поперек дорожки прямо на глазах нарастало черноватое шевеление вражеской массы.

Бредуны стремительно приближались, уже поворачивались их рыла, замахивались лапы… И тогда Мишата завизжала тоже и нелепо занесла над головой бесполезный треух, словно дубинку.

Бредуны, те, что поближе, повалились в бурьян налевонаправо. Мишата с Бомбелиной прорвались сквозь образовавшуюся затхлую брешь и помчались вперед…

Они добежали до кустов под окном. Мишата, срывая кожу на пальцах, дернула веревку, и сверху хлопнула и свалилась, обрызгав, лестница. Бомбелина, проклиная все на свете, полезла вверх, а Мишата развернулась спиной к стене, нашла закоченевшими пальцами в кармане желудь и, вложив в треух, оттянула резину.

Распухшие бородатые головы уже приближались с озабоченным видом.

Мишата выставила треух и, взглянув сквозь него по очереди на каждого врага, выбрала того, что плелся впереди всех. На шее у него раскачивалась связка вяленой рыбы, обгорелая рука покачивала увесистым суком. Мишата выстрелила. Желудь вспорол листву над головой бредуна, и тихие листочки посыпались вниз, задевая его хоботистый нос.

Брови жалобно поползли по лицу врага, но он все приближался, и остальные тоже. Мишата молниеносно поменяла желудь и снова прицелилась.

Бредуны продолжали опасливо подходить, пробуя ногами землю, словно болото. Мишата выстрелила опять. Она навела треух ниже, чтобы попасть не в лицо бредуна, но в живот или грудь. На беду, в последнюю секунду бредун не выдержал и присел, и желудь щелкнул ему как раз над багровым ухом. Не издав ни звука, бредун свалился целиком, как свекла.

Валенки и полиэтиленовые портянки соседей сразу отдавили его голову, руку… Что-то сообразив, бредуны развернулись и, присев, продолжили наступление задом.

Дело стало совсем нехорошо: ватные спины бредунов были нечувствительны к желудям, грязные кульки волос защищали затылки. Оставалось еще два желудя и шагов, может быть, тридцать.

Чтобы сделать хоть что-то, Мишата выстрелила третий желудь по первой попавшейся спине. Спина только гукнула, но не остановилась.

На какой-то миг Мишата растерялась. Она понимала — если отвернется и отступит к лестнице, бредуны сразу же бросятся и успеют ухватить за ноги.

Оставалось одно: разогнаться, взбежать на спину бредуна и, оттолкнувшись от его головы, спрыгнуть на ту сторону в лес. Это значило навеки уже отрезать себя от Планетария, но все же так было лучше, чем попасться.

Мишата спрятала за щеку последний желудь, напряглась и стала считать до четырех. Внезапно проклятия Бомбелины смолкли, а через секунду сверху рухнул метеорит.

Он ударил в голову толстого бредуна, и тот, упав на карачки, с ревом пополз назад. Остальные остановились.

В воздухе мелькнул второй метеорит, третий, и вот целый метеоритный дождь обрушился на табун нападавших. Враги заметались. Мишата сунула треух, быстро взобралась на окно и втянула за собою лестницу. Рядом злорадно визжала и прыгала Бомбелина. Из зала донесся шум: это Соня волок по полу куртку, набитую камнями.

— Хватит, Соня, отступили, — задыхаясь, сказала ему Мишата.

Подбитый ею бредун уполз последним. Было видно, как кишат садовые кусты: там пучилось множество бредунов, но они пока не выглядывали.

Соня, ловко цепляясь одной рукой, забрался на окно и заволок камни. Бомбелина сразу схватила два, но Coня сказал брезгливо:

— А ну клади назад! Береги припасы.

Мишата все никак не могла отдышаться.

— Ты как здесь оказался? — спросила она в перерыве.

— Да никак. Шел Бомбу заменить.

— Наши знают?

— Нет, отдыхают.

Мишата выглянула на улицу. В стену рядом с ней ударила дынная корка. Два бредуна стояли уже вне кустов, тараща толстогубые лица, размокая в дожде.

А дождь усилился, навалился на траву, кусты, деревья, и купол зазвучал полнее, струи воды выгибались и рушились со ржавых его водостоков и бурили в земле кипящие дыры. Мишата спрыгнула в темноту.