Горшок золота

Так пел Энгус Ог в той пещере, а когда умолк он, Кайтилин Ни Мурраху выпросталась из объятий своего вожделения. Но так цепко держал ее Пан при себе, что, когда освободилась девушка, на ее теле остались следы его хватки, и много дней минуло, прежде чем поблекли те следы.

Тут встал Пан в молчании, забрал свою парную свирель, а девушка заплакала, умоляя его остаться и быть ей братом – и братом возлюбленного ее, но Пан улыбнулся и сказал:

– Твой возлюбленный – отец мне и сын. Он – вчера и завтра. Он нижний жернов – и верхний, а я сокрушен между ними, покуда не преклоню колени перед троном там, откуда явился. – С этими словами он обнял Энгуса Ога нежнее нежного и ушел своею дорогой по безмолвным полям, по склонам гор и за синие дали пространства.

А чуть погодя Кайтилин Ни Мурраху подалась со своим спутником за бровку холма, и пошла она с ним не потому, что поняла его слова, и не потому, что был он наг и без стыда, а лишь потому, что нужда его в ней была превелика, а значит, она любила его и не давала ему сбиться с пути – и пеклась, чтоб не оступился.

Книга IV Возвращение философа

Глава XIII

Что – Земля или созданья, какие скитаются по ней, – важнее? Вопрос этот рожден исключительно умственной спесью, ибо нет в жизни ничего более или менее великого. То, что есть, подтверждает свою значимость самим существованием своим, поскольку это равновеликое достижение. Будь жизнь устроена для нас извне, подобный вопрос превосходства обрел бы значимость, но жизнь – она всегда изнутри и меняется или же продлевается нашими собственными аппетитами, устремлениями и сокровенными занятиями. Извне мы получаем пыльцу, освежение пространства и тишину – чего и достаточно. Можно задаться вопросом, не попросту ли пристройка к нашему человеческому сознанию сама Земля – или же мы, подвижные существа, суть не более чем усики Земли? Но лишены всякой ценности подобные материи вне поля, где Ум, подобно мудрому ягненку, резвится беззаботно. И все бы очень хорошо, продолжай себе Ум резвиться, а не стань он первым делом locum tenens[48] Интуиции и не вцепись он в эту службу, а следом не сделайся советником и критиком Всесилию. У всего есть два имени, и всё двояко. Имя мужского Ума, повернутого лицом к миру, – Философия, в Тир на нОг же имя ему Обольщение. Женский Ум называется на Земле Социализмом, а в Вечности известен как Мираж; это оттого, что не случалось союза умов, а лишь сплошное гермафродитное насаждение механистических идей, кои круговертью своей со временем обретают владычество и правят сурово. Миру такая система мышления – благодаря тому, что она последовательна, – известна под названием «Логика», но Вечность вписала ее в Книгу Ошибок как Механизм, ибо жизнь бывает не последовательной, а взрывной и переменчивой, а иначе она – кандальный и трусливый раб.

Одна из величайших бед жизни – в том, что Разум взялся восстанавливать Справедливость и простым отождествлением прибрал к рукам венец и скипетр своего владыки. Но незримую узурпацию засекли, и чуткие умы постигают пропасть, что, как и раньше, пролегает между Законом-самозванцем и Королем в изгнании. Тем же манером – да с притворным смирением – Демон Хладный возвысился до Религии, коварством и насилием присвоил себе ее трон; но чистые сердцем по-прежнему бегут от призрака Теологии, дабы плясать в восторге пред звездной вечной богиней. Да и Искусство Управления, сей бережный Пастырь Стад, лишился своих посоха и колокольца и бродит теперь в неведомом безлюдье, тогда как Разум, рассевшись под стягом Политики, завывает над интеллектуальным хаосом.

Справедливость есть поддержание равновесия. Кровь Каина пусть вопиет, но не из уст Мстителя, а из самой Земли: она требует, чтобы искупили смуту, внесенную в ее сознание. Любое правосудие, следовательно, есть исправление. Любое потревоженное сознание наделено полным правом взывать о помощи – но не о каре. Последнего взыскует лишь трусливый себялюбивый Интеллект, что видит Землю, из которой он возник и в кою непременно возвратится, как ущерб себе самому, а потому, самовлюбленный завистливый отступник от жизни, Разум суровее несправедлив и труслив более, чем любое другое проявление божественно причудливой энергии – причудливой оттого, что, как было сказано, «кривые дороги – пути гения»[49]. Природа наделяет всех существ своих неограниченной свободой, преуспевать либо упускать их подстегивает состязательный аппетит, – всех, кроме Разума, ее Демона Порядка: он неспособен ни на то, ни на другое, ему Природа подрезала крылья по некой причине, какая мне все еще не известна. Возможно, как раз необузданная умственность поставит под угрозу чутье самой Природы – лишит восприимчивости все прочие ее органы или же надоест ей назойливыми притязаниями на творческое соперничество.