Господин Фицек

«Оставьте, господин Вайда! Для чего этот пункт? — сказал я. — Я никогда в жизни не расторгну договора. Ну, если вы пожелаете, то ничего не поделаешь». Верно, Берта?

«…И после расторжения договора г-н Фицек обязан освободить помещение в две недели и всю обстановку передать, согласно описи, г-ну Шандору Вайде или новому арендатору».

Это пустяки! — продолжал комментировать г-н Фицек. — Сам Вайда сказал, что это нужно только потому, что этот пункт имеется в каждом договоре.

«5. Стоимость аренды выплачивается г-ном Фицеком Вайде в конце каждой недели. Плату домовладельцу за помещение г-н Шандор Вайда вносит авансом.

Шандор Вайда, Ференц Фицек

Будапешт, 4 октября 1911 года».

Господин Фицек передал бумажку жене.

— Берта, знаешь, что ты держишь в руках?.. Мое счастье! Наше будущее. Конец стирке — для Гольдштейнов и для себя. Конечно! Но теперь тебе надо постараться. В особенности тебе. Такой кофе вари, что, если кто раз попробует, всю жизнь не забудет. Чтоб горючие слезы проливал, если ему больше не удастся такого отведать. Такое пирожное с орехами и а маком испеки, что, если крошка упадет на пол, посетитель пусть нагнется ее поднять. От этого зависит, Берта, все. Остальное я устрою. Я осмотрю помещение. Там две комнаты выходят во двор. Одну под кухню приспособим, в другой жить будем. Ты на кухне готовишь, а я обслуживаю. Ребята по утрам будут молоко разносить по домам. После обеда — кофе. Хоть немного пользу увижу от них. Ну, Берта! Что ты скажешь на это? Это называется муж… верно?

Жена Фицека, все еще не понимая до конца, о чем речь идет, согласилась, что это будет очень хорошо: бог послал им счастье.

— Я чувствовала, что какое-то радостное известие будет. Вчера у меня в левом ухе звенело, а сегодня утром правая ладонь чесалась.

…Через неделю кофейная открылась. Янош Пацер раз пятьдесят в день выбегал из своей кофейной и смотрел, что творится напротив.

— Этот негодяй Вайда, — проворчал он, — и сюда пришел… Этакий негодяй!..

По комплекции г-н Пацер напоминал г-на Фицека, только усы у него были длиннее, светлее и гуще. Когда-то давно г-н Пацер был сапожником, но кофейную он держал на улице Луизы уже около десяти лет. Все портные-подмастерья района и все старьевщики с площади Текели ходили к нему завтракать и ужинать, и даже иногда, если с деньгами у них бывало туго, они приходили вместо обеда пить кофе. В кофейной профессиональный союз портных открыл стол, где принимались членские взносы и подписка на газету. Г-н Пацер сам подписался на три экземпляра «Непсавы». Он очень уважал мнение профессионального союза. Эрне Маллом, председатель союза портных-подмастерьев района, мог есть гренков сколько угодно и платить за них только в конце недели. Когда г-н Пацер и его рыхлая жена клали жарить хлеб для гренков Маллома, они нарезали большие куски, особенно усердно натирали хлеб чесноком и обильней намазывали маслом…

Господин Пацер стоял на улице перед своей кофейной и смотрел, как устраивается г-н Фицек и какие вывески он прикрепляет над дверью. Две недели назад они еще разговаривали друг с другом, но теперь, когда г-н Фицек стал конкурентом, прервали все дипломатические отношения.

Господин Пацер решил перекрасить свои вывески. Он вошел в кофейную и отозвал свою жену.

— Кати! — сказал он. — Конкурент появился. Ты же знаешь. Ты, Катика, самая умная женщина: заранее предупредила меня. Негодяй Вайда прямо под нос нам нагадил. Эта история нам еще влетит в копеечку. Но попытаемся, может, и иначе удастся все устроить…

— Я уже придумала, — ответила жена. — С нынешнего дня мы на все понизим цены. Гренки будут стоить не семь, а шесть крейцеров, кофе не девять, а восемь крейцеров, и все так… все на крейцер дешевле. Пусть некоторое время будет меньше барыша, но конкурента съедим. И надо ухаживать за посетителями. Понял? Очень ухаживать… Это ненадолго! Только б сами портные не ругались все время, вот что хуже всего. Поговори с Малломом.

Жена Пацера была права. Портные ссорились, и от этого пошли все неприятности: одна партия перешла в кофейную Фицека. Г-н Пацер пытался убедить Эрне Маллома в том, что эти ссоры только ослабляют силы портных-подмастерьев.

— Я и сам был мастеровым. Знаю, к чему это приводит, — говорил г-н Пацер печально. — Вы, господа, помиритесь.

А господин Фицек соглашался с перекочевавшими к нему портными-подмастерьями и доказывал, что он на их месте никогда бы не помирился с теми негодяями, потому что нельзя допускать своеволия Эрне Маллома в вопросе о том, когда уплачивать взносы. Почему только от шести часов до семи?

— Я и сам был мастеровым, — говорил г-н Фицек. — Очень хорошо знаю, что без драки счастья нет. Самое главное, господа, это выдержка. Смотрите не миритесь!..