Госпожа пустошей

Стефан вздохнул, переступил порог. В самом деле, что за дело ему до Зоринки и Демена? Времени у них с Лорин было маловато, а в своих попытках обуздать некромантию князь продвинулся не слишком далеко. Если точнее, то продвинулся, конечно — довольно было вспомнить то, как приложил Лорин, изломав ее, смяв, точно тряпичную куклу. Но то снова получилось само собой, вырвалось внезапно хищной птицей. И — снова тишина. Ничего. Лишь черные вены ползут все выше и выше, добрались до плеч. А что будет, когда доберутся до сердца?

О том Стефану думать не хотелось. Одно только становилось ясным: его руки, соприкоснувшись с кожей Зоринки, причинили боль.

"А значит, я тоже перестаю быть человеком".

Он уселся за стол, потянулся за огнивом в деревянном сундучке. Запалил трут, от него зажег свечи. Раскрыл книгу, возвращаясь к попыткам подчинить силу смерти, но ни единой мысли не шло в голову, строки прыгали перед глазами. А тут, как назло, огромная тень на несколько мгновений закрыла окно; Стефан узнал виверну, даже разглядел приникшую к длинной шее фигурку госпожи Пустошей. Лорин отправилась за… как его там? Таро.

Он провожал взглядом крылатую тварь до тех пор, пока она стала неразличима в ночном небе, и вернулся к книге.

Хенеш!

Ему позарез нужно было приручить некромантию. Научиться видеть линии силы не только тогда, когда смерть дышит в лицо — а тогда, когда нужно ему самому. Но как это сделать?

Стефан потянулся к хорошо знакомому уже предмету, с которым пытался осваивать магию мертвого. Предметом этим была дохлая мышь, водруженная на медную подставку и, откровенно говоря, уже начавшая изрядно пованивать. Стефан расставил полукругом свечи, чтобы мертвое было получше освещено. Вдохнул глубоко, прищурился.

Слабое, едва ощутимое касание по коже, словно руками задел паутину.

Наверное это и были те самые линии силы, но — Теф! — этого мало, слишком мало… Чтобы ухватить их, чтобы слиться с ними воедино, нужно было видеть. А он не видел ничего, кроме серого и уже разлагающегося тельца.

"Еще раз, Стефан".

Сосредоточился. Глядел долго, не мигая, пока глаза не заслезились. Снова ничего, кроме ставшего уже привычным щекотного прикосновения к коже.

Ничего не вышло и в этот раз.

"Может быть, мне и не нужно видеть, а достаточно лишь чувствовать?"

Стефан попробовал схватить двумя пальцами невесомую нить, но она ускользала, щекоча и словно бы насмехаясь. Князь выругался.

Нет, нужно успокоиться. Когда злишься, вообще ничего не выйдет. Нужна абсолютно, совершенно холодная голова…

На миг ему показалось, что большой и указательный пальцы сжали край невесомой ниточки, Стефан резко взмахнул рукой — и едва не заорал от неожиданности: дохлая мышь взвилась почти под потолок, а затем, издав душераздирающий скрежет, свалилась ему прямо на голову.

— Хенеш! — князь стряхнул с себя снова неподвижную тушку.

Выходит, он поймал-таки линии некротических полей, как их называл автор книги. Возможно, ему и не нужно ничего видеть, обойдется только осязанием?

И тут же одернул себя.

Всякое может случиться. Когда видишь, наверняка все получается не в пример быстрее и лучше.

Но — это был успех. Успех, отозвавшийся ледяным потом и дрожью во всем теле.

Стефан провел руками по лицу, стряхивая навалившуюся вдруг сонливость. Сколько он просидел здесь? Уж полночь наверняка миновала, потому и спать так хочется.

Но, прежде чем отправляться к себе в холодную постель, он все же решил еще немного побродить по замку, а ежели встретится ллэ, то и на нем опробовать свои способности.

Его собственная спальня располагалась прямо над комнатой, которую Лорин отвела Демену и Зоринке. Минуя "их" дверь, Стефан все же помедлил. Не смотря ни на что, ему хотелось поговорить. С кем-нибудь живым. Расспросить, как правится владетельному князю Велеславу, не досаждают ли дорогие соседи, охочие до чужих богатств. В конце концов, самому ему, похоже, не так уж и долго осталось. Разлом станет жирной точкой в истории его жизни, равно как и в существовании Лорин…

Он потоптался несколько мгновений у плотно закрытой двери, затем решил — "Утром расспрошу. Может, спят уже".

И уже занес ногу на следующую ступень, как вдруг разобрал в тишине женский плач. Ощущение было такое, словно окатили ледяной водой.

"Ну, Демен, ну стервец!"

И князь ударом ноги распахнул дверь, ожидая увидеть…

Пожалуй, Зоринку с подбитым глазом и в разодранной рубашонке. Демена, тянущего к ней поганые руки, ведь такой засранец вряд ли сделается нежной овечкой.

Но то, что открылось взгляду Стефана, превосходило все самые смелые фантазии.

Их в спальне было… трое.

Демен с распоротым животом и медленно стекленеющим взглядом в углу. Высокий беловолосый незнакомец в черном. И Зоринка, поломанной куколкой болтающаяся в его руках. Вся рубашка разорвана на груди, заляпана кровью.

Кажется, она успела что-то прохрипеть, глядя на Стефана.

Незнакомец развернулся, все еще не отпуская девушку, и князь увидел рану у Зоринки аккурат в основании шеи.

Чудовище, держащее ее, внезапно улыбнулось. Алые радужки полыхнули хенешевым пламенем.

— Ба, да крошка Лорин завела себе целый зверинец!