Гость из пекла

— Древними законами! — раскачиваясь туда-сюда, словно впали в транс, выдохнули черти.

— Не надо, тетя Лариса, не надо! — закричала Танька, но ей зажали рот и втащили в толпу чертей.

Земля под ногами едва ощутимо задрожала — мелкой дрожью, точно при ознобе.

— Извечной властью родителя над своим ребенком… — продолжала мама.

— Извечной властью! — провыли черти, раскачиваясь все сильнее.

Рванулся у охранников Богдан, ударил кого-то из чертей ногой, но его скрутили, пригибая к земле.

Земля дрожала все сильнее, так что хворост вывалился из костра и рассыпался искрами на снегу.

— Я, мать, что родила…

— Родная мать! — ухнули черти.

— Передаю свою дочь Ирку Хортицу… — Мама вдруг остановилась и жалобно добавила: — Для ее же блага!

— Конечно-конечно! — согласился Тео.

— А как же! — поддакнул болотный, балансируя, чтоб удержаться на ходящей ходуном земле. — Ох, ничего себе! Не знал, что при обряде такие землетрясения бывают!

— Это не от обряда, — вдруг поднимая голову, очень спокойно сказала Ирка, и болотный уперся взглядом в пылающие неистовой зеленью глаза хортицкой ведьмы.

— Передаю в полную власть… — продолжала мама.

— Лучше бы тебе согласиться на мое предложение и мотать отсюда, Тео. Слово ведьмы — лучше! — прошептала Ирка.

Земля под ногами пошла волнами.

— Не сиди на берегу, не смотри в глаза ему. Под горою ворота — не воротишься сюда… — выдохнула Ирка.

Глава 25 Страж Пекельных врат

Белая наледь у ручья пошла трещинами. Из глубин земли, словно иголка, прокалывающая ткань, поднималась скала. Она была мертвенно-белой, как брюхо жутких рыбин, что живут в непроницаемом мраке у самого дна океана. И невесть каким образом она была угольно-черной, словно обожженной пламенем, страшным, страшнее любого пожара, страшнее ядерного взрыва. По поверхности, наливаясь огнем, тут же потухая и снова вспыхивая багровым бездымным пламенем, пробегали непонятные письмена — и никто бы не смог прочесть их, просто потому, что смотреть на огненные буквы было невыносимо, до дрожи в коленках и пересохшего рта страшно. Вздымаясь все выше и выше, скала вырастала из вспоротой, как гигантским клинком, земли, пока не закрыла собой небо, заставив погаснуть робкие звезды. Земля у подножия скалы заскрипела и, точно челюсти чудовища разомкнули хватку, начала неспешно раздвигаться в стороны, как створки ворот.

Тонкая струйка сухого, будто осенний лист, и невыносимо жаркого воздуха пыхнула между расходящимися створками. Клуб пламени вырвался из открывающегося все шире проема и ухнул в снег, пропалив белую наледь до самой земли — вода тут же испарилась струйками пара. Створки разошлись еще шире… и хлынувший из глубины жар растворил без остатка снег в окрестностях ручья, высушив и землю. Талая вода хлынула в ручей и исчезла, не долетев до поверхности, взмыла густой завесой пара. Ручей тоже начал испаряться, обнажая каменистое дно. До самых колен все затянуло белесым туманом. Воздух стал сухим и жестким и драл горло, точно в него запихали наждачную бумагу. Серебристая наледь на ветвях дерева, у которого стояла Ирка, обрушилась ей на голову потоком горячей воды.

Скала раскрылась. Это были врата, страшнее которых не может быть ничего, — Пекельные врата. Проем рыгнул багрово-рыжим пламенем. Сквозь бушующее марево огненных языков прорисовался силуэт каменной лестницы… и по ней шел человек.

Шел без спешки и в то же время деловито, как занятой чиновник по коридору родной организации. Темный силуэт подходил все ближе… ближе… ближе…

Прямо из пламени человек ступил на землю… и солидно огляделся. Сейчас он казался молодым и больше всего походил на Киану Ривза из «Матрицы», который забыл переодеться для роли экзорциста Константина: длинный черный кожаный плащ, прядь непокорных черных волос, падающих на неестественно белый лоб, черные очки, непонятно зачем нужные в такую глухую ночь, и еще одна дополнительная деталь — небрежно зажатая в сильных длинных пальцах трость с навершием в виде остророгой головы козла.

— А вы на мелочи не размениваетесь, госпожа ведьма Ирка Хортица, — с явным удовольствием сказал пришелец, неторопливо озирая замерших чертей. Его голос — голос случайного знакомого Ирки, старика, что так жадно и восторженно любовался обычным, грязным и загазованным индустриальным городом, словно ему вообще редко приходилось глядеть на что-то при свете обычного земного солнца. — Когда я говорил о вашей мне помощи, я даже не рассчитывал, что она будет столь существенна. Мы еще предыдущую отправленную вами партию толком разместить не успели! — со смешком добавил он.

Первым пришел в себя болотный.

— Это кто? — злобно выдохнул он, делая к пришельцу короткий, но полный угрозы шаг.

— Weiß der Teufel! — с истерическим смешком откликнулась Ирка. — Черт его знает! Любой черт — и мой отчим, герр Тео Фелл, и ты, болотный…