Гость со звезды Ли Бо. Стихи и эссе

О, сколь Ты величава, Птица Пэн, простёртая от просини Небес до безоглядной пустоши Земли? С Небесною Рекой одной сопоставима. Твой лёт следил ещё Паньгу[197], наш Прародитель, Сихэ[198], возничий Солнца, воздыхал. Смущенье наступало во всех восьми пределах, средь четырёх морей, когда твои крыла над ними нависали и грудь скрывала свет дневной, как будто снова к нам вернулся Хаос первозданный[199]. Но мгла, открыв зарю, растает, чуть в сторону Ты путь свой повернёшь.

И так пройдут шесть лун, на краткий отдых Ты к морю спустишься. Тобой закрытый свет вновь вырвется из бездны и зальёт пустынные пространства. Величию сему навстречу ветра задуют, разольются океаны, с мест горы сдвинутся, восьмиголовый дух Тяньу[200] оцепенеет, Хайжо[201], дух моря, вздрогнет, уползут, вжав головы, гиганты-черепахи[202], несущие святые горы, и огромный кит испуганно сожмётся, вспенив море. То диво дивное немыслимо, непредставимо – Великой Тварной силой Естества[203] оно лишь и могло быть создано.

Не Кликуна[204] ж в злачёных перьях ставить рядом с Ним! Пусть Чёрный Феникс[205] устыдится своих парчовых блесток! О, как хлопочут все: то к Духам побегут, то в город ринутся, Хранитель-Ворон[206] древо еле держит, перед треногой яств печальна птаха, Петух Небесный[207] зори возвещает, Трехногий Ворон[208] заправляет солнца светом. Как суетна вся эта мелкота, а надо сдерживать себя во имя постоянства. Им не постичь души свободной, вольной; сопоставлять их – праздное занятье. Пэн не кичится мощью и величьем, а следует течению времён до той поры, пока в нём есть нужда. Он погрузился в сокровенность Дао, как в Вечность, Эфиром Изначальным насыщаясь, беспечно бродит по Долине Света; в Яньчжоуских океанах Юга то взмоет вверх, то спустится пониже.

А Птица Велия Сию при встрече изрекла: «О, велика ты, Птица Пэн, и в этом мне блаженство. Ведь чуть я западный предел крылом накрою одесную – ошу́юю восточной пустоши не видно. Что мне перемахнуть земные жилы, небесный стержень раскрутить?! В тумане непостижности гнездуюсь и пребываю там, где есть Ничто. Давай взлетим вдвоём, крыла раскинем».

Так воззвала она к Великой Птице Пэн: за мною следуй в радости и естестве.

И обе Птицы вознеслись в безбрежные миры, а мелкота невидная о том судачить стала под забором.

大鹏赋

余昔于江陵见天台司马子微，谓余有仙风道骨，可与神 游八极之表，因著《大鹏遇希有鸟赋》以自广。此赋已 传于世，往往人间见之。悔其少作，未穷宏达之旨，中年 弃之。及读《晋书》，睹阮宣子《大鹏赞》，鄙心陋之。 遂更记忆，多将旧本不同。今复存手集，岂敢传诸作者？ 庶可示之子弟而已。其辞曰：

南华老仙（一作仙老）发天机于漆园，吐峥嵘之高论， 开浩荡之奇言，征至怪于齐谐，谈北溟之有鱼，吾不知 几千里，其句曰鲲。化成大鹏，质凝胚浑。脱＊＊于海 岛，张羽毛于天门。刷渤＊之春流，＊扶桑之朝暾。＊赫 于宇宙，凭陵乎昆仓。一鼓一舞，烟朦沙昏。五岳为之 震落，百川为之崩奔。

尔乃蹶厚地，揭太清，亘层霄，突重溟。激三千以崛 起，向九万而迅征。背＊大山之崔嵬，翼举长云之纵横， 左回右旋，倏阴忽明。历汗漫以夭矫，＊阊阖之峥嵘。 簸鸿蒙，扇雷霆，斗转而天动，山摇而海倾。怒无所搏， 雄无所争，固可想像其势，仿佛其形。

若乃足萦虹霓，目耀日月，连轩沓拖，挥霍翕忽。喷气 则六合生云，洒毛则千里飞雪。邈彼北岸，将穷南图。 运逸翰以傍击，鼓奔飚而长驱。烛龙衔光以照物，列缺施 鞭而启途。块视三山，杯观五湖。其动也神应，其行也 道俱。任公见之而罢钓，有穷不敢以弯弧。莫不投竿失 镞，仰之长吁。

尔其雄姿壮观，＊轧河汉，上摩苍苍，下覆漫漫。盘古开天而直视，羲和倚日而傍叹。缤纷乎八方之间，掩映乎四海之阗。当胸臆之掩昼，若混茫之未判。忽腾覆以回转，则霞廓而雾散。

然后六月一息，至于海浊。欻翳景以横翥，逆高天而下垂。 憩乎泱漭之野，入乎汪湟之池。猛势所射，馀风所吹， 溟涨沸渭，岩峦纷披。天吴为之佚栗，海若为之＊＊ （=动荡）。巨鳌冠山而却走，长鲸腾海而下驰。缩壳挫＊， 莫之敢窥。吾亦不测其神怪之若此，盖乃造化之所为。

岂比夫蓬莱之黄鹄，夸金衣与菊裳。耻苍梧之玄凤，耀 彩质与锦章。既服御于灵仙，久驯扰于池湟。精卫勤苦 于衔木，＊＊悲愁乎荐觞。天鸡警曙于蟠桃，＊乌晰耀 于太阳。不旷荡而纵适，何拘挛而守常。未若兹鹏之 逍遥，无厥类乎比方。不矜大而暴猛，每顺时而行藏。 参玄根以比寿，饮元气以充 肠。戏＊谷而徘徊，凭炎洲 而抑扬。

俄而希有鸟见谓之曰：“伟哉鹏乎，此之乐也。吾右翼 掩乎西极，左翼蔽乎东荒，跨蹑地络，周旋天纲。以 恍惚为巢，以虚无为场。起呼尔游，尔同起翔。”于是乎 大鹏许之，欣然相随。此二禽已登于寥廓，而尺＊之辈 空见笔于藩蓠。

Послесловие Ветр и пламень [209]

…Конь нетерпеливо бил копытом, а Ли Бо всё никак не мог завершить свою возбуждённую речь. Шутка ли! Он получил, наконец, долгожданный вызов от императора великой династии Тан, он станет советником Сына Неба и поможет ему направлять движение могучей империи к гармоничному созвучию дня сегодняшнего с днём вчерашним, он вернёт в страну тот утраченный Золотой век Великой Древности, когда правили Совершенномудрые и принципы изначального Небесного Дао-Пути ещё не исказились суетой мирской.

Ли Бо обещал, что вернётся через год, чтобы из бедной хижины забрать семью в блистательную столицу Чанъань. Домашние встретят его добрым ланьлинским вином и душистой запечённой курицей, и будет на нём уже не холщовое платье простолюдина, а фиолетовый халат высокого сановника, и каменья пятицветной яшмы с притороченного у пояса драгоценного меча станут издавать звон, созвучный лишь Гласу Неба…

Ах, эта курица, мелкая суетная птаха! Пройдёт не так уж много времени, и Ли Бо – ведь он, в конце концов, был поэтом, не надутым вельможей, он был Поэтом, коего великим талантом наделило само предвечное Небо! – осознает, что курица – существо не его мира:

Не клюнет проса Феникс, голодая:
Привык он есть жемчужные плоды.
Ему ли место средь хохлаток стаи,
Что мечутся лишь в поисках еды?