Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

С. Ольденбург пишет, что братьев Треповых поддерживал министр двора граф Фредерикс. О своих переговорах с Треповым Милюков рассказал на страницах газеты «Речь» в 1909 г., а позже в мемуарах². Трепов (младший) перед учреждением Думы по заданию царя выезжал за границу с целью изучения опыта работы парламента. Он хорошо выполнил задачу. Руководил перестройкой Таврического дворца и как специалист вел переговоры о создании «кадетского кабинета».

Одновременно вопрос о создании нового кабинета вели министр иностранных дел Извольский и министр внутренних дел Столыпин, приглашая «по поручению государя» к участию в них видных деятелей Муромцева и Милюкова. Переговоры не дали результатов.

Когда кризис закончился, царь заявил: «Я хотел проверить свои собственные мысли, теперь у меня более нет никаких колебаний, да их и не было на самом деле, и я не имею права отказываться от того, что мне завещано моими предками и что я должен передать в сохранности моему сыну». В других случаях государь заявлял, что самодержавие останется «как встарь»³. Несомненно, что «глубокая разведка» и ее драматический финал не могли не оскорбить задетых лиц (Муромцева, Милюкова, Петрункевича, Шипова и др.), принимая во внимание их высокий общественный вес, этот маневр царя углубил, усилил разрыв «исторической» власти и «прогрессивной общественности».

«Глубокая разведка», предпринятая в исходе июня — начале июля, шла за кулисами, а на сцене продолжалась открытая конфронтация Думы и кабинета министров. Борьба сосредоточилась вокруг аграрного вопроса и немедленной отмены смертных казней (по поводу смертных приговоров, объявлявшихся военно-полевыми судами почти еженедельно). Дума вносила запросы правительству, а последнее разъясняло, что право «надзора за закономерностью действий» официальных властей не дает ей права отмены смертных казней. Думу обвиняли в превышении полномочий, нарушении Основных законов и указа об «Учреждении Государственной Думы».

Событием в думской жизни, вызвавшим большой резонанс в стране, явилось выступление депутата, члена партии демократических реформ, бывшего товарища министра внутренних дел князя С. Д. Урусова 8 июня 1906 г. Он не с чужих слов знал о положении в стране. Князь заявил, что анархия, беспредел, разрушение государственности будут существовать, «пока на дело управления, а следовательно, на судьбу страны будут оказывать влияние люди по воспитанию — вахмистры и городовые, а по убеждениям — погромщики». Депутаты разразились овацией и дружно встали, приветствуя оратора. Одна из газет, выражая распространенное мнение, писала, что «более тяжелого поражения, чем эта речь, старый режим еще не понес. Оппозиция почувствовала под собой твердую непоколебимую почву»⁴.

Это один из ярких примеров использования Думы для организации прямой атаки на правительство, которого не чуждались даже умеренные члены оппозиции, не говоря уже о леворадикальных депутатах. «Думская трибуна — кафедра, которой нет равной», — заявлял профессор М. М. Ковалевский, партийный коллега князя Урусова. Защищая кадетский законопроект, Родичев — лучший оратор партии — восклицал: «В нашем лице перед государем сам народ стоит! В России нет правосудия. В России закон обращен в косметику, в России нет правды. Россия пережила в последний год то, чего не переживала со времен Батыя». Ему дружно вторили: «Мы не можем осуждать тех, кто жизнь свою положил за други своя! Кто сделался народными героями…»

(Героями, защитниками свободы считали террористов, их жертвы — защитники закона и порядка, именовались «черной сотней», прислужниками реакции.)

19 июня в Думе произошло острое столкновение по вопросу о смертной казни. Главный военный прокурор был освистан, ему кричали с думских скамей и с галерки, занятой «публикой»: «Убийца, палач!» Министр юстиции Щегловитов привел цифры об усилении политического террора и добавил, что в этих условиях отмена казней за тяжкие преступления будет равносильна отказу государства от защиты своих верных слуг. (Жертвами террора были прежде всего рядовые чины полиции.) Дума отвергла эти доводы и единогласно одобрила проект об отмене смертной казни, передав его на рассмотрение в Государственный Совет (он наложил вето).