Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII — начала XX в.

Однако, как справедливо указывали российские современники, утратив ряд владений на Амударье (и, соответственно, некоторое количество налогоплательщиков), хан укрепил свою власть над мятежными прежде туркменскими племенами, которые должны были ему с лихвой компенсировать эти потери [Стеткевич, 1892, с. 193].

И хан, и его подданные с той же целью поправки своего благосостояния изучили новые приемы зарабатывания денег, в том числе и в ущерб интересам России, и ее подданных. Так, туркестанский чиновник В. Г. Янчевецкий (впоследствии — известный советский писатель В. Ян) сообщает о покровительстве ханом Мухаммад-Рахимом II контрабандистам, которые ввозили заграничные товары в имперские владения империи через Хиву, пользуясь тем, что с 1895 г. ханство было включено в таможенную черту Российской империи, и товары, провозимые через русско-хивинскую границу, не досматривались [Ян, 1989, с. 524]. Городская администрация в ханствах всячески старалась создавать барьеры для нормальной деятельности и расширения российских предприятий, вышедших на хивинской рынок — исключительно с целью заставить их владельцев или представителей раскошелиться на взятки. Так, власти города Ханка (в 27 верстах от Хивы) перекрыли въезд в здание «Восточного общества» и заявили, что для его открытия надо будет платить ежегодный сбор за пользование прилегающим участком, через который и осуществлялся въезд. Правда, когда то же самое попытались проделать хивинские городские власти с обществом «Кавказ и Меркурий», российские бизнесмены оказались предусмотрительнее и заранее выкупили соответствующий участок земли [Икс, с. 76–77].

Подобные действия властей, конечно же, способствовали снижению уважения к закону и у рядовых хивинцев. Российский писатель К. В. Афанасьев, побывавший в Хиве в начале XX в. передает свой разговор с местным евреем, который констатировал, что в ханстве стали больше воровать: теперь стало опасно считать деньги на улице или не запирать на ночь лавки, как это практиковалось ранее [Афанасьев, 1915, с. 17].

Вместе с тем даже недоброжелатели России все же вынуждены признать, что, благодаря усилиям русских, уже в 1870-е годы в ханстве были отменены многие жестокие наказания, запрещены работорговля и грабительские набеги туркмен [Burnaby, 1876, p. 296; Moser, 1885, p. 282]. Примечательно, что враждебно относившийся к России Ф. Барнеби более высоко оценил достижения России в изменениях в Хиве в сфере наказаний, чем российский же подданный В. Г. Ян, который отметил, что в ханстве сохранились все феодальные законы, «лишь отчасти смягченные русским влиянием», обратив внимание, в частности, на отмену лишь членовредительских наказаний (отрезания носа и ушей), битья палками и отрубания головы. Сам будущий писатель связывает незначительность изменений с тем, что Россия сама себя ограничила в праве активно влиять на ханство. Так, когда он после посещения хивинской тюрьмы описал тяжелые условия содержания в ней заключенных в письме своему начальнику — военному губернатору Закаспийской области Е. Е. Уссаковскому, тот весьма гневно выразил свое недовольство вмешательством подчиненного во внутреннюю жизнь ханства [Ян, 1989, с. 522, 526].

Наконец, еще одним следствием установления российского протектората стало появление на территории ханства значительного числа русских. И если с торговцами, как уже отмечалось выше, и власти, и простые хивинцы не только примирились, но и научились извлекать прибыль из взаимодействия с ними, совершенно иная ситуация сложилась в отношении чиновников и ученых, многие из которых прибывали в Хиву по приглашению хана для решения внутренних хивинских проблем.

Например, с целью повышения эффективности сельского хозяйства и изучения возможностей расширения ирригационного земледелия в Хиву в начале XX в. прибыли русские землемеры. По распоряжению хана они были объявлены его «гостями» и, в качестве таковых, должны были содержаться за счет наместников регионов, в которых проводили изыскания. В результате местному населению приходилось содержать самих русских «тура», т. е. начальников, а также приставленных к каждому из них дивана (секретаря), переводчика и пятерых рабочих [Афанасьев, 1915, с. 31–32]. Естественно, подобные случаи не увеличивали популярности русских в ханстве.

Таким образом, в Хиве, как и в Бухаре, влияние России можно оценить как противоречивое. А причины этой противоречивости крылись в незаконченности и непоследовательности имперской политики в протекторатах, которые были проанализированы и раскритикованы еще одним российским путешественником, произведениям которого посвящен завершающий параграф этой главы.

§ 4. Провал российской правовой политики в протекторатах? Книга Д. Н. Логофета «Страна бесправия» и причины ее написания