Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII — начала XX в.

В некоторых случаях наблюдалось своеобразное «сращивание» традиционных институтов власти туркмен и официальных административных институтов Хивинского ханства. Например, как сообщает А. Н. Куропаткин, в 1876 г. туркмены Ахалтекинского оазиса изъявили верность Хиве, и хан направил к ним своего наместника, которого те немедленно провозгласили одним из своих ханов [Куропаткин, 1879б, с. 50]!

Впрочем, нередко интеграция туркменских предводителей в политическую жизнь Хивинского ханства имела негативные последствия для Хивы и ее монархов. В середине 1850-х годов туркмены активно участвовали в борьбе за трон, причем ими были убиты несколько ханов из династии Кунграт — Мухаммад-Амин II в 1855 г., Абдаллах и Кутлу-Мурад в 1856 г. (см.: [Килевейн, 1861, с. 106]). А в конце 1850-х — первой половине 1870-х годов могущественный вождь туркменского племени йомуд Ата-Мурад-хан сам претендовал на ханскую власть в Хиве, заявляя о себе как о двоюродном брате хивинского хана и более достойном претенденте [Игнатьев, 1897, с. 90; Гунаропуло, 1900, с. 580].

В отличие от оседлого населения, кочевники являлись «служилым сословием», т. е. несли воинскую обязанность, которую считали не столько повинностью, сколько почетным долгом и даже привилегией [Муравьев, 1822б, с. 107][88]. Английский разведчик А. Конолли, побывавший в Хиве в 1829 г., сообщает, что на службе у хана находилось 12 тыс. конных туркмен, которые получали жалованье — 20 золотых тилля в год [Conolly, 1838, p. 28]. После перехода ряда родоплеменных подразделений казахского Младшего жуза в хивинские владения конница ханства пополнилась казахами, которые стали получать такое же жалованье [Субханкулов, 2007, с. 211]. Е. И. Кайдалов сообщал, что, готовясь к войне с русскими, хивинский хан созвал объединенное войско казахов, туркмен и каракалпаков [Кайдалов, 1828б, с. 64].

Помимо военной службы, кочевники имели и другие обязанности перед своими сюзеренами — в первую очередь по уплате налогов. Налоговая система ханства, как уже отмечалось выше, была сложной и весьма разносторонней, включая в себя как мусульманские, так и традиционные виды налогов и сборов. Однако, как и систему управления, распространить ее на кочевников в полной мере монархи Хивы не имели возможности. Объем уплачиваемых налогов и сборов, а также повинностей зависел от степени удаленности кочевий тех или иных родов и племен, а также их отношений с властями ханств в конкретный период времени.

Поручик А. Субханкулов сообщает, что казахи, принявшие хивинское подданство, должны были платить 3 «червонца» (по-видимому, имелись в виду золотые хивинские монеты — тилля) с кибитки в год; однако поскольку они считались на военной службе, то получали от хана в качестве жалования те же 3 «червонца» [Субханкулов, 2007, с. 211]. По сведениям И. В. Виткевича и Г. И. Данилевского, казахские подданные хивинских ханов должны были платить традиционный мусульманский налог, зякет — 5 тилля с 40 голов скота. Однако казахские ханы и султаны не могли эффективно организовать сбор этого налога, поэтому из Хивы в казахские кочевья направлялись чиновники «зякетчи», которым также не всегда удавалось выполнить свою задачу: кочевники либо отказывались платить, либо просто-напросто уезжали и скрывались от ханских сборщиков [Данилевский, 1851, с. 136; Виткевич, 1983, с. 86] (ср.: [Базинер, 2006, с. 355]).

Впрочем, некоторые наиболее влиятельные казахские правители не только обеспечивали сбор налогов со своих подданных в пользу Хивы, но и обладали собственными прерогативами в налоговой сфере. Например, торговец Е. И. Кайдалов и разведчик И. В. Виткевич, проезжая через хивинские владения, побывали у султана Джангази (Маненбая), которого хивинские власти утвердили ханом Младшего жуза: этот правитель сам собирал налоги, причем часть оставлял себе [Виткевич, 1983, с. 89–90; Кайдалов, 1828а, с. 117–118]. Вероятно, о нем же упоминает купец Абросимов, когда сообщает о встрече с неким казахским султаном, подданным Хивы, который взимал пошлину за речную переправу [Абросимов, 1873, с. 362].