Государство против революции

Уголовное и уголовно-процессуальное законодательство

«Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик»

В соответствии с Конституцией 1924 года к ведению Союза относилось принятие основ уголовного законодательства. При обсуждении проекта «Основ» в ЦИК СССР столкнулись две позиции – сторонников сохранения законодательных полномочий союзных республик и сторонников создания более или менее разработанного уголовного законодательства Союза ССР. Первую точку зрения поддерживали Президиум ЦИК, Конституционная комиссия, созданная ЦИК СССР, палаты ЦИК и особенно Совет Национальностей. Вторую позицию старались проводить Верховный Суд СССР и Совнарком Союза ССР. Спор, по сути, носил политический, а не правовой характер и касался актуальной для того времени проблемы – объема полномочий Союза ССР. Преодолеть мощное сопротивление членов ЦИК СССР – региональных лидеров – на заседаниях ЦИК СССР в 1924 году в полной мере не удалось[167].

Ключевым вопросом при создании «Основ», а точнее – «Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик» было определение предмета правового регулирования Союза ССР. Прокурор Верховного Суда СССР П. А. Красиков назвал три рода преступлений, требующих общесоюзной регламентации: государственные, воинские и преступления против правопорядка в важнейших общественных отношениях. Остальные преступления оставались предметом правового регулирования уголовного законодательства союзных республик.

Уголовно-правовая доктрина, возникшая в рамках Права катастроф в ходе взаимоистребительной Гражданской войны, по-прежнему оставалась актуальной. Во-первых, в силу перманентной катастрофы, царившей в головах коммунистических лидеров, которым всюду мерещились враги (практически до конца существования СССР). Во-вторых, государственное насилие воспринималось как действенный метод воспитания нового человека, человека коммунистического будущего – решения одной из основных задач построения социализма в отдельно взятой стране – Советском Союзе.

Эта доктрина характеризуется отсутствием фундаментальных принципов классической школы уголовного права: виновности, оснований уголовной ответственности, базирующейся на учении о составе преступления, соразмерности наказания, тяжести совершенного преступления. Советская уголовно-правовая доктрина использовала категории «опасное состояние» и «меры социальной защиты»[168].

«Меры социальной защиты» подразделялись на три вида: 1) меры судебно-исправительного характера (бывшее наказание), применяемые за преступления; 2) меры медицинского характера – к невменяемым лицам; 3) меры медико-педагогического характера – к несовершеннолетним в случаях замены наказания этими мерами.

В своем докладе Красиков отмечал: «Исключается вместе с тем и концепция возмездия, и остаются только меры социальной защиты. В качестве целей мер социальной защиты указывается предупреждение преступления вообще и лишение общественно опасных элементов возможности совершать новое преступление, а затем исправительно-трудовое воздействие на осужденных. Это лишний раз подчеркивает отрицание советским законодательством цели возмездия, причинения физических страданий и унижения человеческого достоинства»[169]. При этом: «Проект должен составить общую обязательную часть кодексов союзных республик»[170].

«Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик»[171]были приняты Постановлением ЦИК СССР от 31 октября 1924 года. Они состояли из четырех разделов, содержащих 39 статей. Первый раздел – «Пределы действия уголовного законодательства», второй – «Общие постановления», третий – «Меры социальной защиты и их применение судом», четвертый – «Об условно-досрочном освобождении осужденного от применения определенной судом меры социальной защиты».

В «Основных началах» перечень опасных преступлений, направленных против основ советского строя, давался неисчерпывающим образом. В результате целый ряд должностных, хозяйственных и других правонарушений мог быть отнесен к преступлениям против основ советского строя.