Государство в пути. Институциональное строительство Палестины или политическая афера

В некоторых политических теориях присутствует идея необходимости привлечения рабочих и служащих к организации производства и его управлению, а также признается факт, что участие масс в управлении страной не только вытекает из принципов ислама, но и является непременным условием развития по исламскому пути и обеспечения общественного прогресса. Однако допускаются лишь низшие звенья законодательной власти, так как высшая законодательная власть принадлежит Аллаху. Декларируется необходимость полного соответствия исламу конституции и всех законов страны.

Эти идеи нашли отражение не только в концепциях шейхов «аль- Азхара» и «Братьев-мусульман», но и в теории Каддафи[85], в высказываниях ряда официальных лиц и в конституции Исламской Республики Иран. Свое крайнее выражение они получили в формуле «Братьев-мусульман»: «Никакой конституции, если это не Коран»[86].

Лидер исламской революции аятолла Рухолла Хомейни[87], так же, как и Шариати, провозглашал ислам революционной идеологией (точнее, теологией), предназначенной для служения обездоленным всего мира, вне зависимости от религиозной принадлежности, для борьбы с угнетателями. Ислам считался единственной системой, призванной установить в мире справедливость[88].

В подобной конструкции парламент и конституция призваны лишь оформлять соответствующее толкование положений шариата, а исполнительные органы – следить за выполнением вытекающих из толкования предписаний[89]. Поэтому исламское правление – не тираническое, не неограниченное, а конституционное. При этом не в общепринятом смысле слова, то есть основанное на одобрении законов в соответствии с мнением большинства, а в том смысле, что в управлении страной правители подчиняются положениям, которые были предписаны Посланником в Коране и Сунне.

Имам полагал, что в законодательстве как таковом мало толку, поскольку оно не может улучшить жизнь народа[90]. Парламент служит лишь для обсуждения и решения основных проблем функционирования общества арабского государства. Решение оперативных вопросов государственного управления должно находиться в компетенции правительства, возглавляемого главой государства – монархом[91], наместником Аллаха на Земле, который властвует как богоданное лицо[92].

Принцип разделения властей Хомейни рассматривал как придуманный империалистами и их политическими агентами, чтобы помешать религии соблюдать порядок в огромном мусульманском обществе, чтобы расколоть исламское духовенство и ослабить борьбу мусульманских народов за свободу и независимость[93]. Однако Хомейни отводил улемам слишком большую роль, и его идеи были предопределены условиями холодной войны.

Палестинской военизированной религиозно-политической организацией, использующей в своих идеологических установках иранскую концепцию «исламского правления» является «Харакат аль-Джихад аль-Исламий фи Филистин». Члены организации отстаивают идею создания насильственным путем на территории Палестины исламского государства по иранскому образцу[94].

Благодаря колониальному периоду частью политической культуры арабских стран становилась многопартийная борьба и политический плюрализм. На традиционном Востоке нечто в этом роде всегда существовало, но там это проявляло себя в форме закулисных дворцовых интриг и переворотов и разве что изредка принимало облик относительно организованной оппозиции.

Арабские страны не только познакомились с идеей многопартийности и открытой политической борьбы, включая парламентские выборы, свободную прессу и гласность, да и многие прочие демократические свободы, но и по меньшей мере с XX в. умудрялись всем этим пользоваться.

Практическое подтверждение гибкости и динамизма и прогрессивности ислама проявлялось в том, что мусульманские идейные течения не только различались по своим социальным и политическим ориентациям, но все более обретали национальные черты, присущие тому или иному мусульманскому государству. Так, концепции «исламского социализма» по сути своей националистичны, являясь своего рода «национальным социализмом», распространившимся в 50–60-х гг. ХХ в. в регионе.

Гражданские права, свободы и принципы европейской политической культуры не могли в регионе заработать в полную силу. Тем не менее общество было трансформировано и политическая ситуация уже была иной. Изменения в сторону свободы были восприняты в первую очередь молодежью, ставшей активным, в том числе опосредованным, драйвером политических изменений.

Однако относительно демократический режим нередко трансформировался в однопартийный или вообще в беспартийную военную диктатуру[95]. Иные функционирующие ассоциации (сельскохозяйственные, женские, промышленные и т. п.) либо привлекались на сторону правящего режима, либо, в случае их оппозиционности гегемонии единственной правящей партии, объявлялись предателями национальных интересов. Для режима, как правило пришедшего к власти путем военного переворота, апеллирование к национальным интересам было одним из инструментов сохранения у власти.