Читаем Готланд Эрманариха: остроготы в Восточной Европе на рубеже Древности и Средневековья полностью

В середине IV в. на основе греческого алфавита, но с добавлением нескольких рун епископ Вульфила создал особый готский алфавит, которым записал «Готскую Библию» (рис. 11). О том, что последний в своей основе является производным от футарка, свидетельствует тот факт, что порядок букв в алфавите Вульфилы такой же, как в рунах, а не в греческом или латинском алфавитах.

Помимо рун готский епископ взял ряд прописных греческих букв, а также модифицировал некоторые старые руны так, чтобы их можно было писать чернилами на пергаменте кисточкой или пером (гот. “meljan” = нем. “malen” — «писать», «рисовать»), а не вырезать на дереве или камне как ранее. Поэтому в библейском готском появилось слово “ufarmeli” — надпись[1281]. Заметим, что этот новый готский буквенный алфавит долго использовался параллельно рунам.

Лексика «Готской Библии» также отражает сочетание в готском письме рун и букв: гот. “rūna” и “boka”. Интересно, что слово гот. “bokareis” = греч. “γραμματεύς” — умеющий писать/писец не относится к изобретениям Вульфилы, т.к. известна руническая надпись: “Ik Merila bocareis” — «Я Мерила — книжник» (букв, «резчик букв»)[1282].

В современной науке письменность, тексты рассматриваются в качестве обязательного признака цивилизации, отличающего ее от первобытных «доисторических» обществ, где абсолютно доминировала устная культура[1283]. Иногда цивилизацию и вовсе определяют по одному этому признаку как культуру классового общества, овладевшего письменностью. Так, В. Мак-Нейл считает, что цивилизацией можно назвать лишь тот тип общества, в котором появляется корпус авторитетных текстов, призванных регулировать возникающие социально-бытовые отношения[1284]. Далее он уточняет, что цивилизация как определенный способ социальной организации появляется в тот момент, когда корпус авторитетных текстов становится нормативным среди образованных людей (чаще всего это духовенство). В этом контексте предлагается рассмотреть факты, свидетельствующие об умении части Черняховского населения пользоваться письмом: как собственно древнегерманским руническим, так и греко-латинским алфавитом. Важно, что в эпоху Эрманариха и Атанариха у готов появился первые авторитетные литературные тексты — «Готская Библия», записанная оригинальным алфавитом, изобретенным Вульфилой, и христианский «Готский календарь». С этого времени можно определенно говорить о появлении готской литературной традиции.

В то же время, вышеперечисленные свидетельства не стоит слишком переоценивать — носители Черняховской культуры находились на самой начальной ступени усвоения письменной культуры. По данным литературной традиции, на той же стадии стояли и готы — лишь в середине IV в. Вульфилой был разработан готский алфавит, который использовался исключительно в литургических целях. Известно, что одно из свойств письменности — быть средством социального господства[1285]. Судя по имеющимся в нашем распоряжении материалам, в Черняховском обществе до этого дело еще не дошло — во всяком случае, не сохранился ни один письменный документ, исходящий от властных структур и указывающий на использование письменности именно в этом социальном смысле. Однако именно в период III—IV вв. готы первыми из германцев встали у истоков письменной культуры. Их ведущая роль в германском мире как проводников культуры возросла после принятия ими христианства[1286].

§ 2. Языческая религия

К сожалению, из литературных источников мы немного знаем о традиционной готской религии. В основном это отрывочные сведения античных и раннехристианских авторов о верованиях и культах вестготов[1287]. Весьма ценный материал содержит «Готская Библия», т.к. до сих пор язык остается самой надежной базой реконструкции «варварского» сознания[1288]. Но Вульфила передал лишь некоторые отзвуки старых языческих воззрений, которые им были преобразованы и встроены в новое видение жизни и общества[1289]. Лингвисты выделяют в готском две основные группы религиозной лексики: исконно германскую, первоначально обозначавшую различные языческие понятия еще в дописьменный период, и заимствованную для передачи новых христианских реалий[1290]. В последние десятилетия много нового для изучения мировоззрения населения Черняховской культуры дают данные археологии, но и они не всегда отличаются желаемой определенностью.

Проявление язычества в погребальной обрядности.

Перейти на страницу:

Все книги серии Mediaevalia: средневековые литературные памятники и источники

Бременский Адам и др. Славянские хроники
Бременский Адам и др. Славянские хроники

В книге собраны три хроники: Адама Бременского «Деяния архиепископов Гамбургской церкви», Гельмольда из Босау «Славянская хроника» и Арнольда Любекского с тем же названием. Вместе они представляют непрерывную летопись событий на протяжении более чем трех столетий на одной и той же территории (на севере нынешней Германии) и являются важными источниками по истории, культуре, быту южнобалтийских славян и их борьбе против немецкой экспансии.Хроника Адама Бременского («Деяния архиепископов...») впервые издается целиком в новом переводе, «Славянская хроника» Арнольда Любекского на русском языке публикуется впервые.Для студентов гуманитарных специальностей вузов, научных работников, а также широкого круга любителей истории.

Адам Бременский , Арнольд Любекский , Гельмольд из Босау

Европейская старинная литература
Лев Марсиканский, Петр Дьякон. Хроника Монтекассино. В 4 книгах
Лев Марсиканский, Петр Дьякон. Хроника Монтекассино. В 4 книгах

Монастырь на горе Кассино был основан в 530 г. знаменитым родоначальником западного монашества святым Бенедиктом Нурсийским и стал первым монастырем будущего ордена бенедиктинцев. «Хроника монастыря Монтекассино» является первоклассным историческим источником. Лев Марсиканский начал хронику с биографии основателя монастыря, а его продолжатель Петр Дьякон завершил ее на 1138 г. Оба насельника являлись лучшими знатоками хранящихся в библиотеке кодексов (монастырь Монтекассино славится своей крупнейшей и ценнейшей в Европе коллекцией античной и раннехристианской литературы).В хронике отражены все важнейшие события политической и церковной жизни Европы за охватываемый период.Для широкого круга любителей истории.

Лев Марсиканский , Пётр Дьякон

Католицизм

Похожие книги

1991. Хроника войны в Персидском заливе
1991. Хроника войны в Персидском заливе

Книга американского военного историка Ричарда С. Лаури посвящена операции «Буря в пустыне», которую международная военная коалиция блестяще провела против войск Саддама Хусейна в январе – феврале 1991 г. Этот конфликт стал первой большой войной современности, а ее планирование и проведение по сей день является своего рода эталоном масштабных боевых действий эпохи профессиональных западных армий и новейших военных технологий. Опираясь на многочисленные источники, включая рассказы участников событий, автор подробно и вместе с тем живо описывает боевые действия сторон, причем особое внимание он уделяет наземной фазе войны – наступлению коалиционных войск, приведшему к изгнанию иракских оккупантов из Кувейта и поражению армии Саддама Хусейна.Работа Лаури будет интересна не только специалистам, профессионально изучающим историю «Первой войны в Заливе», но и всем любителям, интересующимся вооруженными конфликтами нашего времени.

Ричард С. Лаури

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Прочая справочная литература / Военная документалистика / Прочая документальная литература
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии