Говядина 2

— Ладно, — решил, наконец, он. — А я тем временем спущусь к архивариусу и постараюсь что-то узнать. А за одно составлю петицию для введения реформ. Это невозможно…

— Отлично, — перебил его подчиненный. — Сейчас принесу костюм, подожди, — твердо попросил он Старца и быстро вышел.

Джон понимал, что это бессмысленное мероприятие.

* * *

— Почему? — почти шептал Старец.

Он снова был в своей камере, снова на полу. И он снова чуть не разбил шлем часом ранее. Джон-заведующий, узнав о новой истерике, дал подчиненному шприц с бромом и опять ушел в архив. Видимо, только помощник-Джон понимал, насколько бессмысленно было пытаться что-то найти.

Он так и не сделал укол Старцу — тот успокаивался в своей манере, обнимая колени и качаясь. Рядом с ним серым комом лежала рубашка, которую он в порыве чувств буквально разодрал на себе. Теперь он обгрызенными ногтями корябал кожу на своих же локтях. Уже до крови, но он этого не замечал.

Джон сидел на корточках напротив него, шприц в кармане, но работник станции надеялся, что им не придется пользоваться.

— Где она?

— Ты знаешь, — ответил Джон по-русски, но на большее его не хватило: он достал переводчик и приготовился к вопросам. Все еще обижало, что Старец не удивлялся его лингвистическим подвигам. — "Так долго в загонах не живут. Мужчины — еще может быть, если переживают период размножения, но женщинам тяжелее. Плюс они вкуснее", — к сожалению, механический голос не мог проговорить это с той же подавленной интонацией, с какой бы это сказал Джон, и получилось так, будто ему совсем не жалко, будто ему совсем не стыдно.

Старец поднял голову и уставился на пленителя. Опять эти умные серые глаза. Кажется, у Джона зачесались слёзнички, и скоро по лицу, никогда не знавшему сильных эмоций, точно побегут ручейки. Он не знал, чем еще успокоить питомца.

— "Ты не должен ее помнить. Все делается так, чтобы вы забывали. Чтобы вы были спокойными".

— И те, кто попадает сюда как я, тоже ничего не помнят?

— "Тебе хоть кто-то рассказывал об этом месте? Вот и ответ".

— Сделай, чтобы и я забыл. Верни меня назад.

— "Не могу, — на этом моменте первая предательская слеза скатилась по вытянутому лицу, принося с собой смущение и стыд, — ты уже не забыл. Все, что должен был забывать. Видимо, на тебя это не действует. К тому же, по документам ты мертв, не пережил размножения".

— Доку-мен-там?

— "Бумаги, которые мы ведем. Учет, сколько вас всего, сколько выжило, сколько родилось. Мы записали тебя как умершего, чтобы защитить".

— Как вы это делаете? Чтобы мы забывали?

— "Вода. В основном все дело в ней. И немного в лепешках".

— А мясо? — было видно, что Старец немало удивлен.

— "Птичье. Гомогенизированное и вспененное, сваренное с солью, чтобы ваш организм меньше сил тратил на его переваривание, и вы быстрее набирали массу".

— В нем ничего вредного не было?

— "Ни в какой вашей еде и воде ничего вредного нет, лишь витамины, антибиотики и успокоительные".

Старец снова опустил голову. Джон понимал, что некоторые слова питомец не понял, но это было и не важно. Видимо, ему просто надо было говорить и слушать, чтобы успокоиться, и Джон был только рад помочь.

— Не понимаю.

— "Я знаю. Что тебе объяснить? Про антибиотики?"

— Нет, — сказал Старец, не дождавшись, пока планшет договорит фразу до конца. — Мы пили воду, мы не ели мясо. Мы думали, все дело в нем. После мяса говядинцы становились вялыми, и мы думали…

— "Наверное, просто наедались… Как же мы были наивны, предполагая, что ваши группы смогут полноценно распределить паек между всеми. Конечно же, сильные ели больше и разнообразнее, а слабым доставались объедки! Мне нужно сказать об этом Джону!.."

— Мы пили воду из ручья. Она невкусная, но иногда так не хотелось пробираться к поилкам…

— "В естественной воде большое содержание серы. Надеюсь, вы пили ее не так часто. Старец, скажи мне, когда ты говоришь "мы", ты имеешь в виду таких же, как ты?"

Питомец вскинул голову, чуть не ударившись макушкой о подбородок приблизившегося Джона. Тот сразу понял, что Старец проболтался.

— Старец?

Тот покачал головой, отодвинувшись от Джона.

— "Мы же договорились их вытащить. Спасти. Как мы это сделаем, если ты врешь?"

— Я не вру… Я… боюсь.

6

— Джон, идешь?

Джон-помощник вскинул тяжелую от недосыпа голову. Он сфокусировал задние глаза на том, кто его разбудил, и увидел перед собой новенького, еще кругленького и мягкого Джона, который не потерял ученический жирок на строгом пайке работников. Он уже кивнул спросившему, но еще не вспомнил, куда и зачем ему надо идти. Когда пришло осознание, появилась и неожиданная бодрость.