Говори

Хезер еще раз позвали на съемки. Кажется, одежда для тенниса. Она попросила повесить плакаты вместо нее. Я, в принципе, не против. Приятно, когда другие видят, что ты делаешь доброе дело. Может, это поправит мою репутацию. Я как раз вешаю плакат возле кабинета труда, и тут вползает ОНО. Металлические чешуйки впиваются мне в вены. ОНО шепчет мне.

«Свеженькое мясцо» – вот что ОНО мне шепчет.

ОНО снова меня отыскало. ОНО такое – от него не отделаешься. В школе четыреста девятиклассников, из них двести девятиклассниц. Плюс другие классы. Но он шепчет именно мне.

Я ощущаю его запах сквозь шум из кабинета труда, роняю плакат и липкую ленту, меня тошнит, я ощущаю его запах, бегу, а он помнит, он знает. Шепчет мне в ухо.

Хезер я про липкую ленту наврала – мол, положила ее на место.

Выволочка № 3

Тьюторша звонит Маман в магазин, готовит ее к восприятию моей ведомости с оценками. Не забыть бы написать тьюторше благодарственную записку. Когда мы садимся ужинать, Битва уже в разгаре. Оценки бла-бла-бла, лень бла-бла-бла, помогать по дому бла-бла-бла, ты уже не маленькая бла-бла-бла.

Слежу за Извержениями. Вулкан Папан, долго дремавший, вооружен и очень опасен. Вулкан Сент-Маман извергает лаву, плюется пламенем. Жителям деревни пора драпать к морю. Я, прикрыв глаза, спрягаю испанские неправильные глаголы.

Снаружи – небольшая вьюга. Тетенька из прогноза погоды сказала, что она навеяна озерами: ветер из Канады всосал воду из озера Онтарио, поместил ее в заморозку и выплюнул на Сиракузы. Чувствую, как ветер пытается прорваться к нам сквозь ставни. Хочется, чтобы дом занесло снегом.

На меня сыплются вопросы: «Да что с тобой такое?», «Тебе кажется, это смешно?» Как на это ответить? Да и не надо. Они не хотят слышать, что я думаю. Никаких прогулок до Второго Пришествия. С уроков прямо домой, если только Маман не организует мне встречу с кем-то из учителей. К Хезер не ходить. Кабельное телевидение отключат (сомневаюсь, что тут они долго продержатся).

Делаю домашку и показываю родакам – такая я хорошая девочка. Когда меня отправляют спать, я пишу записку, что сбежала из дома, и оставляю на своем письменном столе. Маман обнаруживает, что я сплю в шкафу у себя в спальне. Выдает мне подушку и снова закрывает дверь. Это уже не бла-бла-бла.

Расправляю скрепку, царапаю левое запястье изнутри. Так, глупость. Если попытка самоубийства – крик о помощи, то это что такое? Писк, всхлип? Выдавливаю немножко крови, рисую полоски, пока боль не проходит. Можно подумать, я дралась с розовым кустом.

Мама замечает мою руку за завтраком.

Мама:

– Мелинда, у меня нет на это времени.

Я:

Она говорит: самоубийство – для трусов. А это – мерзкоуродское мамоубийство. Она про это книжку купила. Суровая любовь. Кислый сахар. Колючий бархат. Беззвучная речь. Книгу она оставляет на бачке унитаза, чтобы я просветилась. Она типа заметила, что я мало разговариваю. Ее это бесит.

Консервы

Обед с Хезер начинается прохладно. После зимних каникул она повадилась садиться на краешке «мартовского» стола, а я ем по другую сторону от нее. Вхожу и сразу вижу: что-то не так. На всех «Мартах» одинаковые наряды: темно-синие мини-юбки, полосатые футболки, в руках прозрачные полиэтиленовые сумочки. Наверняка вместе ходили по магазинам. Хезер одета иначе. Ее не пригласили.

Хезер у нас не паникерша, не нервничает. Зато я нервничаю за нее. Откусываю огромный кусок булки с арахисовым маслом, пытаюсь не поперхнуться. «Марты» дожидаются, когда Хезер положит в рот ложку творога. Шиван ставит на стол банку консервированной свеклы.

Шиван:

– Это что?

Хезер [глотая]:

– Банка свеклы.

Шиван:

– Да ну? А мы тут нашли целый мешок свеклы у себя на складе. Тоже наверняка твоя.

Хезер:

– Мне соседка отдала. Ну свекла. Ее едят. Чего такого?

Остальные «Марты» дружно вздыхают. Видимо, свекла Недостаточно Хороша. Настоящие «Марты» приносят только те продукты, которые любят сами: клюквенный соус, натурального тунца, мелкий горошек. Я вижу, как Хезер под столом впивается ногтями в ладони. Арахисовое масло накрепко прилипает мне к нёбу.

Шиван:

– Это не все. У тебя результат провальный.

Хезер:

– Какой результат?

Шиван:

– По банкам. Ты не выполняешь норму. Не вносишь свой вклад.

Хезер:

– Мы только неделя как начали. Я еще принесу.

Эмили:

– Дело не только в банках. Плакаты у тебя идиотские – мой младший брат и тот бы лучше нарисовал. Понятно, что никто не хочет нам помогать. Ты выставила наш проект на посмешище.

Эмили подталкивает свой поднос поближе к Хезер. Та без единого слова встает и уносит его. Предательница. Не вступилась за мои плакаты. Арахисовое масло во рту все густеет.

Шиван толкает Эмили локтем, смотрит на дверь.

Шиван:

– Вон он. Энди Эванс, только что вошел. Кажется, тебя высматривает, Эм.

Я оборачиваюсь. Предмет разговора – ОНО. Энди. Энди Эванс. Короткое кургузое имя. Энди Эванс входит, в руке мешок из «Тако-белл». Угощает уборщика буррито. Эмили и Шиван хихикают. Возвращается Хезер, на лице снова улыбочка, спрашивает, такой ли Энди плохой, как все говорят. Лицо у Эмили делается цвета консервированной свеклы.