Говори

Когда в День святого Валентина мы выходим из автобуса, девчонка с очень светлыми волосами ударяется в слезы. «Я Люблю Тебя, Аньжела!» – написано краской на сугробе у парковки. Не знаю, чего Анджела ревет – от счастья или из-за того, что миленький ее такой безграмотный. Пупсик поджидает ее, нос у него красный. Они целуются прямо у всех на виду. С Днем святого Валентина.

Меня праздник застал врасплох. В младшей школе День святого Валентина был этакой страшилкой, потому что полагалось подарить открытки всем одноклассникам, даже тому, который заставил тебя наступить на собачью какашку. А потом мама из родительского комитета приносила розовые корзиночки с глазурью, а мы обменивались леденцами в форме сердечек с надписью: «Ты класс!» или «Будь со мной!»

В средней школе праздник ушел в подполье. Никаких вечеринок. Никаких коробок из-под обуви, залепленных красными бумажными сердечками, чтобы складывать туда магазинные открытки. Чтобы кому-то сказать, что он или она тебе нравится, приходилось во много слоев прикрываться друзьями, типа «Дженет сказала мне сказать тебе, что Стивен сказал мне, что Дуг сказал, что Кэром говорил с Эйприл, и она ему намекнула, что у брата Сары Марка есть друг по имени Тони, которому ты вроде бы нравишься. Ты как посту- пишь?».

Легче вместо зубной нити использовать колючую проволоку, чем признаться одноклассникам по средней школе, что тебе кто-то нравится.

Я в общем потоке двигаюсь к своему шкафчику. Мы все в пуховиках и жилетках, пихаемся и толкаемся, как электрические машинки на автодроме. К некоторым шкафчикам прицеплены конверты, но я о них как-то не думаю, пока не оказывается, что и к моему прицеплен тоже. На нем написано: «Мелинда». Наверняка розыгрыш. Повесили, чтобы я выставила себя дурой. Я оглядываюсь через левое плечо, потом через правое – не стоит ли где злобная компания и не указывает ли на меня пальцами. Вижу одни только затылки.

А что, если по-настоящему? От парня? Сердце замирает, потом, встрепенувшись, начинает громко стучать. Нет, не от Энди. В нем романтики ноль. Может, от Дэвида Петракиса, Партнера по Лабораторным. Он, когда думает, что я не вижу, за мной наблюдает: боится, что я снова что-нибудь сломаю или грохнусь в обморок. Иногда улыбается мне, такой тревожной улыбкой – так улыбаются собаке, которая может укусить. Нужно просто вскрыть конверт. А мне никак. Прохожу мимо шкафчика, прямо в кабинет биологии.

Мисс Кин решила в честь Дня святого Валентина заняться птицами и пчелами. Ничего полезного, понятное дело, никакой информации о том, почему от гормонов может снести башню, почему прыщи вскакивают в самое неподходящее время и как выяснить, действительно ли тебе повесили на шкафчик валентинку. Не дождешься: она просто сообщает нам сведения о птицах и пчелах. Записки о любви и неверности переходят из рук в руки – лабораторные столы превращаются в этакое Шоссе Амура. Мисс Кин рисует на доске яйцо с птенчиком внутри.

Дэвид Петракис зевает во весь рот. Я правда ему нравлюсь? Похоже, я его достала. Он боится, что я испорчу ему средний балл. С другой стороны, вроде бы все меняется. А я сама хочу ему понравиться? Грызу ноготь на большом пальце. Нет. Я хочу хоть кому-то понравиться. Хочу открытку с сердечком. Дергаю зубами край ногтя, выступает кровь. Выдавливаю капельку, получается безупречный шар, потом он скатывается вниз, ползет к ладони. Дэвид подает мне салфетку. Я зажимаю ранку. Белая бумажная ткань растворяется – ее заливает кровь. Мне не больно. Больно от другого – от улыбочек, которые воробушками порхают по классу, от раскрасневшихся щек.

Открываю тетрадку, пишу Дэвиду: «Спасибо!» Пододвигаю к нему. Он сглатывает, кадык скатывается к самому основанию шеи, возвращается на место. Пишет в ответ: «Не за что». И что дальше? Сжимаю салфетку покрепче, чтобы сосредоточиться. У мисс Кин на доске птенчик вылупляется из яйца. Я рисую мисс Кин в виде малиновки. Дэвид улыбается. Подрисовывает ветку ей под ноги, пододвигает мне тетрадку обратно. Я пытаюсь соединить ветку с деревом. Выглядит неплохо – лучше всего, что я до сих пор изображала на рисовании. Звенит звонок, рука Дэвида, когда он складывает учебники, соприкасается с моей. Я срываюсь с места. Страшно на него посмотреть. А вдруг он думает, что я уже прочитала его открытку и возненавидела его всем сердцем – поэтому ничего и не сказала? Но я не могу ничего сказать, ведь открытка может оказаться розыгрышем, или она от другого молчаливого наблюдателя, слившегося с рядом шкафчиков и дверей.

Мой шкафчик. Открытка на месте, белый квадратик надежды, на нем мое имя. Я снимаю конверт, вскрываю. Что-то падает к ногам. На открытке два плюшевых пусечки-медвежонка лопают мед из одного горшка. Заглядываю внутрь. «Спасибо за понимание. Ты такая милая!» Подписано красным: «Удачи!!! Хезер».