Говорит Альберт Эйнштейн

— Я посмотрела в справочнике.

— А мороженое вы любите?

— Кто же не любит.

— Вот и я люблю. Будем играть Моцарта и есть мороженое.

— Можно, я возьму свою сестру Изабеллу? Мы бы вместе исполнили эту сонату Моцарта.

Покинув кабинет, Альберт бродит по дому в поисках фрау Дюкас. Она на кухне.

— Отлучусь на пару часиков, — предупреждает ее Альберт.

— Куда это вы?

— В институт пойду, с Гёделем, — говорит Альберт. — У тебя сейчас столько хлопот. Не буду мешаться под ногами. И вот еще что, Элен, вечером придет мой душеприказчик, Отто Натан. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы в доме было достаточно мороженого для сегодняшних гостей.

Эйнштейн выходит из дома и радостно идет по Мерсер-стрит, напевая «Маленькую ночную серенаду» Моцарта: Там-та-дам-та-да-та-да-та-дам! Там-та-дам-та-да-та-да-та-дам!

Он даже не замечает припаркованный на улице черный седан «форд-тюдор», водитель и пассажир которого исподлобья провожают его взглядом.

Оба ждут, пока Альберт скроется из виду; затем выходят и направляются к его дому.

Фрау Дюкас открывает дверь, услышав звонок.

Она сразу подумала, что это, наверное, очередные «свидетели Иеговы» или кто-то из «Христианской науки» или от сайентологов.

Один из них, с бычьей шеей, скалит желтые зубы:

— Вы не могли бы уделить нам несколько минут?

— Извините, сейчас у меня нет времени, — отвечает фрау Дюкас.

— Вы Элен Дюкас? — спрашивает второй.

— Да, это я. Что вам угодно?

— Вы секретарь и экономка доктора Эйнштейна?

— Все верно. Но доктора Эйнштейна сейчас нет дома. Если хотите, я могу записать вас к нему на прием.

— Дело в том, — говорит первый, — что мы бы хотели поговорить именно с вами.

— Со мной? Интересно о чем? А вы, собственно, кто?

Они синхронно достают свои документы в черных футлярах и предъявляют жетоны специальных агентов Федерального бюро расследований из офиса ФБР в Ньюарке, штат Нью-Джерси. Специальный агент Джон Руджеро и специальный агент Ян Гжескевич.

— ФБР? — удивляется фрау Дюкас. — А что случилось?

— Ничего особенного, фрау Дюкас, — объясняет желтозубый Руджеро. — Мы просто хотели кое-что прояснить с вашей помощью.

— Ладно. Только недолго. Давайте зайдем внутрь.

— Где мы можем переговорить с глазу на глаз? — спрашивает Гжескевич.

Она отводит их в кабинет Альберта.

Гжескевич поворачивается спиной к фрау Дюкас и своему напарнику. Засунув руку во внутренний карман пиджака, он включает диктофон «Протона минифон». Микрофон встроен в его наручные часы. Руджеро вынимает блокнот и шариковую ручку. Начинает задавать вопросы:

— Вы работаете на доктора Эйнштейна с двадцать восьмого года?

— Да.

— Секретарем и экономкой?

— Да. Раньше эти обязанности выполняла жена доктора Эйнштейна, и она же, конечно, готовила.

— Эльза. Еще в Берлине?

— Да, Эльза, — отвечает фрау Дюкас. — Но это было почти двадцать пять лет назад. В Берлине. А сейчас доктору Эйнштейну семьдесят пять. Он слаб. У него плохое сердце. Впрочем, джентльмены, мне нужно закончить свои дела.

— Как и нам, мэм, — усмехается Руджеро. Достает пачку «Кэмел». — Сигарету?

— Нет, — отвечает фрау Дюкас.

Руджеро закуривает.

— Мы должны спросить у вас, говорит ли вам о чем-нибудь имя Георгий Михайлович Димитров. Что вы можете о нем сказать?

— О Димитрове? Его вместе с другими коммунистами обвиняли в поджоге Рейхстага. Но потом оправдали.

Руджеро начинает читать, глядя в свой блокнот.

— Димитров перебрался в Москву и, будучи генеральным секретарем исполкома Коминтерна, поощрял формирование движений народного фронта против нацистов, за исключением того периода, когда Сталин сотрудничал с Адольфом Гитлером. В сорок четвертом году он руководил сопротивлением болгарскому правительству, поддержавшему страны «оси», а в сорок пятом вернулся в Болгарию, где был немедленно назначен председателем «Отечественного фронта», подконтрольного коммунистам. Сконцентрировав в своих руках единоличный контроль над политической ситуацией, он объединил коммунистические силы, что в сорок шестом году привело к образованию Народной Республики Болгария. Он звонил доктору Эйнштейну в Берлин.

— Этого я не помню. В любом случае, доктор Эйнштейн редко пользовался телефоном, предпочитая решать свои дела по почте.

— У вас есть копии его писем?

— Под рукой нет.

— Вы интересуетесь политикой, фрау Дюкас?

— Только в том смысле, что я была против Гитлера в Германии. Все мои друзья — евреи. Поэтому в первую очередь меня беспокоил еврейский вопрос. Вообще, все, что мне небезразлично в жизни, — это еврейский вопрос и доктор Эйнштейн. Вы полагаете, доктор Эйнштейн симпатизирует коммунистам?

— А вы считаете, что для этого есть основания? — заискивающе спрашивает Руджеро.

— Нет, не считаю.

— Но согласитесь, фрау Дюкас, что по прошествии многих лет память может вам изменять?

— Вы о чем?

— Имена, даты, места, — объясняет Руджеро. — Которые связаны с жизнью доктора Эйнштейна в Берлине с двадцать восьмого по тридцать третий год. Мы располагаем информацией, что прежняя секретарша доктора Эйнштейна — либо Эльза, либо его старшая падчерица — поддерживала контакты с советскими агентами.