Грачевский крокодил. Первая редакция

— Такъ я же его сейчасъ и разочту! вскрикиваетъ Анфиса Ивановна и обратясь къ Домн говоритъ ласково:- Домашенька, сходи, душенька, къ Зотычу и скажи ему чтобъ онъ принесъ конторскую книгу. Домна уходитъ, а Анфиса Ивановна принимается ходить по комнат и посматривать на каретникъ въ надежд что кучеръ опомнится и поспшитъ исполнитъ ея приказаніе, но каретникъ попрежнему не растворялся. Являлся Зотычъ съ книгою и прислонялся къ притолк: «Ну вотъ молъ я, чего теб еще книга спонадобилась!»

— Захаръ Зотычъ! начинаетъ Анфиса Ивановна. — Кучеръ выходитъ у меня изъ повиновенія и потому сейчасъ же разочти и чтобъ его сегодня же здсь не было. Слышишь?

— Слышу.

— Такъ вотъ разочти.

— Денегъ пожалуйте.

— Разв въ контор нтъ?

— Откуда же он будутъ въ контор-то?

— Сосчитай сколько ему приходится.

Зотычъ развертываетъ книгу и находитъ ту страницу на которой записанъ кучеръ Абакумъ Трофимычъ. Онъ указываетъ пальцемъ: на, молъ, смотри.

— Онъ сколько получаетъ въ мсяцъ? Зотычъ молча указываетъ пальцемъ. — А давно онъ живетъ?

Зотычъ передвигаетъ палецъ и указываетъ сколько лтъ живетъ кучеръ. Оказывается что живетъ онъ 38 лтъ.

— Сколько же ему приходится? спрашиваетъ Анфиса Ивановна уже немного потише и Зотычъ снова передвигаетъ палецъ и указываетъ на итогъ.

— Да ты что мн все пальцемъ-то тычешь! говоритъ Анфиса Ивановна. — Что у тебя языкъ что ли отвалился что ты не можешь мн отвтить. Ну сколько же приходится?

— За вычетомъ полученныхъ въ разное время кучеру приходится получить 236 руб. 40 коп., отвчаетъ Зотычъ и смотритъ на Анфису Ивановну какъ будто желая сказать: что, ловко?

— Такъ въ контор денегъ нтъ?

— Нтъ.

— Ну хорошо, ступай! Я денегъ найду и тогда пришлю за тобой.

Ладно, думаетъ Зотычъ и уходитъ и водитъ какъ въ сняхъ кучеръ Абакумъ Трофимычъ, сидя на какомъ-то отрубк и ущемивъ колнками какую-то ступу, преспокойно растираетъ себ табакъ и даже не взглянулъ на проходившаго мимо съ книгою подъ мышкой управляющаго.

Но въ большинств случаевъ кучеръ безпрекословно закладывалъ лошадей и отправлялся съ барыней по указаннымъ направленіямъ. Абакумъ всегда усаживался на козлахъ какъ можно покойне, кладъ свои локти на колна и почти вовсе не правилъ лошадьми, отъ чего очень часто случалось что прозжая околицы, тарантасъ задними колесами зацплялъ за вереи и выворачивалъ ихъ вонъ.

— Ты вовсе не смотришь куда дешь! вскрикаетъ бывало Анфиса Ивановна.

— Какъ же я назадъ-то смотрть могу! возразить Абакумъ. — Чудное дло! Точно у меня глаза-то въ затылк.

И начнетъ бывало свой носъ словно трубку набивать табакомъ. Очень часто табакъ этотъ втромъ относило прямо въ глаза Анфис Ивановн и она говорила:

— Послушай, ты какъ-нибудь поосторожнй нюхай, это твой табакъ мн прямо въ глаза летитъ!

— Это ничего! отвчаетъ кучеръ. — Табакъ даже нарочно въ глаза пускаютъ. Отъ этого зрніе прочищается.

Посл ужина Анфиса Ивановна поспшно отправлялась въ спальную, гд Домна успла уже приготовитъ для барыни постель. Помолившись и перекрестивъ постель, дверь и окна, чтобы никто не влзъ, Анфиса Ивановна укладывалась и свернувшись въ клубочекъ засыпала, а съ нею вмст засылала и вся усадьба. И тогда-то среда этой воцарившейся безмолвной тишины охватившей всю усадьбу, среди этой темной молчаливой ночи успвшей бережно окутать своимъ густымъ покрываломъ все окружающее, выходилъ изъ своей конуры страдавшій безсонницей ночной сторожъ Карпъ, шагалъ переваливаясь по разнымъ направленіямъ усадьбы и неустанно колотилъ своею колотушкой вплоть до самаго разсвта!..

VI