Граф Монте Кристо 1 часть

If they took him to the cemetery and laid him in a grave, he would allow himself to be covered with earth, and then, as it was night, the grave-diggers could scarcely have turned their backs before he would have worked his way through the yielding soil and escaped.	Если они захотят схватить его, он пустит в дело нож. Если они отнесут его на кладбище и опустят в могилу, то он даст засыпать себя землей; так как это будет происходить ночью, то, едва могильщики уйдут, он разгребет рыхлую землю и убежит.
He hoped that the weight of earth would not be so great that he could not overcome it.	Он надеялся, что тяжесть земли будет не настолько велика, чтобы он не мог поднять ее.
If he was detected in this and the earth proved too heavy, he would be stifled, and then-so much the better, all would be over.	Если же окажется, что он ошибся, если земля будет слишком тяжела, то он задохнется и тем лучше: все будет кончено.
Dantes had not eaten since the preceding evening, but he had not thought of hunger, nor did he think of it now.	Дантес не ел со вчерашнего дня, но утром он не чувствовал голода, да и теперь не думал о нем.
His situation was too precarious to allow him even time to reflect on any thought but one.	Положение его было так опасно, что он не имел времени сосредоточиться ни на чем другом.
The first risk that Dantes ran was, that the jailer, when he brought him his supper at seven o'clock, might perceive the change that had been made; fortunately, twenty times at least, from misanthropy or fatigue, Dantes had received his jailer in bed, and then the man placed his bread and soup on the table, and went away without saying a word.	Первая опасность, которая грозила Дантесу, заключалась в том, что тюремщик, войдя с ужином в семь часов вечера, заметит подмену. К счастью, уже много раз то от тоски, то от усталости Дантес дожидался ужина лежа; в таких случаях тюремщик обыкновенно ставил суп и хлеб на стол и уходил, не говоря ни слова.
This time the jailer might not be as silent as usual, but speak to Dantes, and seeing that he received no reply, go to the bed, and thus discover all.	Но на этот раз тюремщик мог изменить своей привычке, заговорить с Дантесом и, видя, что Дантес не отвечает, подойти к постели и обнаружить обман.
When seven o'clock came, Dantes' agony really began.	Чем ближе к семи часам, тем сильнее становился страх Дантеса.
His hand placed upon his heart was unable to redress its throbbings, while, with the other he wiped the perspiration from his temples.	Прижав руку к сердцу, он старался умерить его биение, а другой рукой вытирал пот, ручьями струившийся по лицу.
From time to time chills ran through his whole body, and clutched his heart in a grasp of ice.	Иногда дрожь пробегала по его телу, и сердце сжималось, как в ледяных тисках.
Then he thought he was going to die.	Ему казалось, что он умирает.
Yet the hours passed on without any unusual disturbance, and Dantes knew that he had escaped the first peril.	Но время шло, в замке было тихо, и Дантес понял, что первая опасность миновала.
It was a good augury.	Это было хорошим предзнаменованием.
At length, about the hour the governor had appointed, footsteps were heard on the stairs.	Наконец, в назначенный комендантом час на лестнице послышались шаги.
Edmond felt that the moment had arrived, summoned up all his courage, held his breath, and would have been happy if at the same time he could have repressed the throbbing of his veins.	Эдмон понял, что долгожданный миг настал; он собрал все свое мужество и затаил дыхание; он горько сожалел, что не может, подобно дыханию, удержать стремительное биение своего сердца.