Граф Монте Кристо 1 часть

The day came at length, and was almost as feverish as the night had been, but it brought reason to the aid of imagination, and Dantes was then enabled to arrange a plan which had hitherto been vague and unsettled in his brain.	Забрезжило утро, почти столь же лихорадочное, как и ночь; но на помощь воображению пришла логика, и Дантес разработал план, до тех пор смутно и неясно витавший в его мозгу.
Night came, and with it the preparation for departure, and these preparations served to conceal Dantes' agitation.	Наступил вечер, а вместе с ним и приготовления к отплытию. Это дало Дантесу возможность скрыть свое возбуждение.
He had by degrees assumed such authority over his companions that he was almost like a commander on board; and as his orders were always clear, distinct, and easy of execution, his comrades obeyed him with celerity and pleasure.	Мало-помалу он сумел приобрести власть над своими товарищами и командовал ими, как капитан. А так как приказания его всегда были ясны, точны и легко исполнимы, то товарищи повиновались ему не только с поспешностью, но и с охотой.
The old patron did not interfere, for he too had recognized the superiority of Dantes over the crew and himself. He saw in the young man his natural successor, and regretted that he had not a daughter, that he might have bound Edmond to him by a more secure alliance.	Старый моряк не мешал ему; он также признал превосходство Дантеса над остальными матросами и над самим собой; он смотрел на молодого моряка как на своего естественного преемника и жалел, что у него нет дочери, чтобы такой блестящей партией еще крепче привязать к себе Эдмона.
At seven o'clock in the evening all was ready, and at ten minutes past seven they doubled the lighthouse just as the beacon was kindled.	В семь часов вечера все было готово; в десять минут восьмого судно уже огибало маяк, в ту самую минуту, когда на нем вспыхнул свет.
The sea was calm, and, with a fresh breeze from the south-east, they sailed beneath a bright blue sky, in which God also lighted up in turn his beacon lights, each of which is a world.	Море было спокойно, дул свежий юго-восточный ветер. Они плыли под лазоревым небом, где бог тоже зажигал свои маяки, из которых каждый -целый мир.
Dantes told them that all hands might turn in, and he would take the helm.	Дантес объявил, что все могут идти спать и что он останется на руле.
When the Maltese (for so they called Dantes) had said this, it was sufficient, and all went to their bunks contentedly.	Когда мальтиец (так называли Дантеса) делал такое заявление, никто не спорил, и все спокойно уходили спать.
This frequently happened.	Это случалось неоднократно.
Dantes, cast from solitude into the world, frequently experienced an imperious desire for solitude; and what solitude is more complete, or more poetical, than that of a ship floating in isolation on the sea during the obscurity of the night, in the silence of immensity, and under the eye of heaven?	Дантес, из одиночества внезапно возвращенный в мир, чувствовал по временам непреодолимое желание остаться одному. А где одиночество может быть так беспредельно и поэтично, как не на корабле, который несется по морской пустыне, во мраке ночи, в безмолвии бесконечности, под оком вседержителя?
Now this solitude was peopled with his thoughts, the night lighted up by his illusions, and the silence animated by his anticipations.	Но в ту ночь одиночество было переполнено мыслями Дантеса, тьма озарена его мечтами, безмолвие оживлено его надеждами.
When the patron awoke, the vessel was hurrying on with every sail set, and every sail full with the breeze.	Когда капитан проснулся, "Амелия" шла под всеми парусами. Не было ни одного клочка холста, который бы не надувался ветром.
They were making nearly ten knots an hour.	Корабль делал более двух с половиной миль в час.