Граф Соколовский и разыгранное убийство

– Надежда, перестань, – приказал Михаил Михайлович.

Его строгий тон возымел эффект больший, чем тихие уговоры Петра Петровича. Госпожа Хитрова стихла и сверкнула глазами на Светилина, жалея, что не может испепелить его взглядом. Роман Аркадьевич, очевидно, расценивал графа как своего союзника. Он встал рядом с Александром Константиновичем, спиной к витрине с фамильными драгоценностями Барсуковых.

– Этот человек, несомненно, сын нашего отца. Я видел документы. И это не фальшивка! – опережая протесты сестры, прокричал Михаил Михайлович. – Мы должны смириться с этим и признать его право на наследство.

– Это мудро, Михаил Михайлович, – улыбнулся Роман Михайлович и театрально всплеснул руками в знак восхищения.

Позволь, достопочтимый читатель, отныне называть мне провинциального актёра именно так. Документы, в которых покойный Барсуков, признавал его законным сыном и наследником действительно были настоящими.

– Заткнитесь, молчите! – высунул шею из-за спины супруги Хитров.

– Пётр! Прекратите эти оскорбления. Бессмысленно поливать друг друга грязью и бездоказательно обвинять его в убийстве отца.

– Вы правы, Михаил Михайлович, бездоказательно никого обвинять нельзя, – вступил в разговор Александр Константинович. – И уверяю всех вас – я скоро назову вам имя убийцы.

– Да это они, Александр Константинович, – указал пальцем на чету Хитровых Роман Михайлович. – Она рассчитывала, что вся фирма отойдёт ей. Вы бы видели, что здесь происходило, пока вас не было. Она была готова меня на клочки разорвать! Перед вами – бессердечный убийца. Она задумала убийство, а её муж лишь выполнял приказание.

– Дрянь! Какая же ты дрянь! – не выдержала Хитрова.

Она вырвалась из объятий мужа и запустила в ненавистную физиономию вазу. Благополучно пролетев мимо оторопевшего Романа Михайловича и увернувшегося графа, ваза с грохотом упала на стеклянную витрину, хранившую драгоценные камни и украшения покойных Барсуковых.

– Что ты вытворяешь! – не выдержал Михаил Михайлович и закричал на сестру.

– Константиныч, они сейчас перегрызут друг друга, – прошептала на ухо Соколовскому Марфа.

– Пётр Петрович, прошу, уведите супругу в её комнату.

– Я не намерен больше оставаться здесь. Я вернусь сюда после того, как вас отправят в Сибирь, – объявил Роман Михайлович и направился к двери. – Прощайте.

Он раздражённо схватился за ручку и резко отворил дверь. В проёме предстал князь Пулев, до крайности смущённый. Видимо, он занимался тем же, чем и Марфа несколько минут назад. Князь пропустил Романа Михайловича и с удивлением уставился на разбитую витрину.

– Сумасшедший дом! – вскрикнула Хитрова и выскочила из библиотеки, едва не сбив оробевшего князя.

Следом за ней побежал к лестнице и Пётр Петрович. Михаилу Михайловичу было непереносимо стыдно. Он наклонил голову, избегая встречи с чьим-нибудь взглядом, и вышел прочь. К библиотеке подошёл несколько встревоженный Франц Карлович.

– Александр Константинович, что здесь случилось? Илья Ионович сказал мне, что госпожа Хитрова кричала на кого-то.

– Не суй нос в чужие дела, – проворчал себе под нос граф и, внезапно повеселев, посмотрел на Марфу. – О! Марфа, в другой раз будь немного сдержанней.

Служанка недоумённо уставилась на своего воспитанника.

– У тебя вот здесь, – граф весело обвёл вокруг своего глаза пальцем, – отпечаток от замочной скважины за версту виден.

Марфа лишь отмахнулась от графа.

– Карлович, я сейчас всё тебе расскажу.

– Я слышал звон стекла. Что-то разбили?

– Витрину с драгоценностями, – будто раскрывая страшный секрет, многозначительно выдала служанка. – Осколков! Всё вдребезги, вся библиотека в осколках…

– Марфа, пардон, что прерываю вашу беседу, зайди ко мне в комнату и унеси посуду.

Марфа взяла с секретаря слово, что он дождётся её в гостиной и направилась вслед за хозяином. Словоохотливая женщина не могла удержать свой рот в закрытом состоянии и несколько раз порывалась высказать графу свои соображения. Но всякий раз её останавливало решительное сопротивление со стороны Соколовского.

– Завтра, всё завтра. Давай иди, Марфуша, спокойной ночи, – едва ли не выталкивая служанку за дверь, проговорил Соколовский и с облегчением выдохнул, оставшись в полном одиночестве.

Впрочем, Марфа недолго мучилась отсутствием слушателя. Через пять минут она уже сидела с Францем Карловичем и со свойственным ей воодушевлением расхваливалась, что вычислила убийцу.

– Актёр это! Как пить дать, укокошил своего отца, чтобы наследство к рукам прибрать, – уже позабыв о всяких приличиях и секретности, говорила Марфа. – Он в столовую сразу после Александра Константиныча вошёл. Сыпанул в кружку фабрикантову яду – и всего делов.

– Погодите, но какой ему был смысл убивать Барсукова?

– Да я же только что тебе рассказала, Светилин – не Светилин вовсе, а сын его – Роман Михайлович Барсуков.

– Да, но знал ли он сам об этом?

– Да знал, конечно. Пронырливый такой, как бы и не вынюхал! Это он с виду такой бездельник, а сам – поумнее нас с тобой.