Граф Соколовский и разыгранное убийство

– Вы – такая интересная личность, – сказала какая-то дама.

«Кажется, она входит в правление товарищества барсуковских мануфактур», – подумал граф.

– А где же ваша супруга, Роман Михайлович?

– Простите, но я не женат, – улыбнулся актёр. – До сего дня я был всецело поглощён своей работой и всю жизнь посвящал искусству.

Дама благодарно улыбнулась и пожалела, что приехала без своей молодой и красивой дочери. За стенкой раздался звон посуды. На короткое время разговоры стихли, но тут же продолжились снова. Граф Соколовский встал из-за стола и прошёл в коридор. Здесь на корточках сидела Аня. Она облокотилась на стену и часто дрожала. Рядом рассыпались осколки посуды.

– Анечка, что с вами?

Ладонь графа легла на плечо молодой служанки. Она вздрогнула и оглянулась. Страх прочёл в её глазах Александр Константинович. Девушка сильно испугалась его прикосновения. Она прерывисто задышала и облегчённо вздохнула, когда граф поинтересовался всё ли с ней в порядке.

– Да, всё хорошо, – кротко произнесла служанка и, пряча лицо, стала собирать осколки. – Я просто споткнулась.

– Вы не поранились?

Граф Соколовский присел рядом и положил на поднос ручку от разбившейся кружки.

– Нет-нет, всё хорошо. Спасибо.

Аннушка быстро улыбнулась и поспешила на кухню.

– Так. Где моя любимая Марфуша? – прошептал себе под нос Александр Константинович.

Он огляделся в поисках своей преданной служанки. Не найдя её в коридоре, граф направился в столовую, но в арке он столкнулся с грузной фигурой судебного следователя.

– Господи, где это вы научились так внезапно появляться? – вскинув бровь, сказал Александр Константинович.

– Вы, верно, испугались, ваше сиятельство-с?

Следователь Утёсов говорил спокойным тоном, но что-то вызывающее прозвучало в его словах. Нечто, что вызвало в Александре Константиновиче раздражение. Он будто бы был рад, что смог застать графа врасплох.

– Перед тем, как ехать сюда, я повстречался с управляющим этой усадьбой.

– Как здоровье Отто Германовича? Если позволите, я хотел бы с ним встретиться.

– Всё хуже, – резко ответил Утёсов, не дав графу договорить. – Но я запретил пускать к нему кого-либо.

– Лев Борисович, наше с вами знакомство состоялось, видимо, в тот момент, когда мы оба пребывали не в лучшем расположении духа. Я предлагаю вам прекратить чинить друг другу препоны в раскрытии убийства. И предлагаю вам объединить усилия. Позвольте мне встретиться с управляющим. Одно лишь его слово – и убийца будет пойман.

Утёсов выслушал речь Александра Константиновича с отрешённым выражением лица. Он будто бы и не собирался вступать с графом ни в какой диалог, а просто выжидал, когда тот закончит говорить.

– Отто Германович не скажет вам ни слова, – наконец выдал следователь. – Собаки порвали ему горло. Членораздельной речи вы от него не дождётесь.

– Напишет! Пусть напишет мне одно слово, – скатываясь едва ли не к умоляющему тону, попросил граф. – И вы сможете задержать убийцу сегодня же.

Утёсов молча протянул ему дважды сложенный листочек, очевидно, вырванный из его блокнота. Александр Константинович ухватил записку двумя тонкими музыкальными пальцами и неторопливо развернул. На сероватом листке было написано лишь одно слово: «Граф С.».

Мускулы на лице столичного аристократа напряглись, удивлённо взметнулись брови, и даже уши подёрнулись. Через мгновение лицо графа прояснилось, складки на его лбу разгладились, и прежнее спокойствие отразилось в его чертах. Первоначальное удивление сменилось догадкой, осенившей разум Александра Константиновича.

– И вы думаете, что Отто Германович написал имя убийцы?

– Написав ваше имя, он лишился сознания. Врачи сомневаются, сможет ли немец дотянуть до утра.

– Я бы не сказал, что здесь написано моё имя, – иронично улыбнулся граф. – Скорее титул. Но Отто Германович, конечно же, имеет в виду мою персону. Это бесспорно. И я могу объяснить вам, почему, балансируя на грани жизни и смерти, Отто Германович вспомнил именно обо мне, а не о ком-то другом. Лев Борисович, если вы подождёте то вечера…

Александр Константинович стал говорить всё медленнее, а через пару минут и вовсе замолчал. Причиной такого поведения стал дружеский жест Льва Борисовича. Он молча протянул графу свою грубую широкую ладонь.

– Простите меня, граф. Я предлагаю вам свою дружбу.

Александр Константинович без раздумий согласился. Они ударили по рукам, и радостное заключение мира незамедлительно заставило их впервые улыбнуться друг другу.

– Здесь нам будет не вполне удобно обсуждать детали, – сказал граф и поинтересовался адресом дома Утёсова.

Через некоторое время поминки закончились, и Михаил Михайлович распорядился готовить повозки. Приближалось время вечерней службы, и присутствующие собирались помолиться за душу покойного в построенном на деньги Михаила Аристарховича храме.

Александр Константинович взял Марфу под руку и вывел её в небольшой парк, покрытый осенним золотом.

– Марфа, я сегодня встретил Аннушку. Она выглядит весьма расстроенной. Не знаешь ли, кто её обидел?