Графиня на неделю

— Белла, поговорите со мной.

Она положила ладонь на дверь, представив, что Рэндольф стоит с противоположной стороны.

— Если я вас обидел, прошу у вас прощения, — продолжал он. — Я не хотел.

Она прижалась лбом к холодному дереву.

— Знаю, милорд.

Помолчав, он спросил:

— Вы не откроете мне дверь?

— Я… н-не могу.

— Почему? Вы боитесь меня?

— Нет. — «Я боюсь себя».

Она прижала кулак ко рту, подавляя рыдания.

— Белла, вы плачете. Впустите меня! Я хочу только поговорить.

— Рэндольф, пожалуйста… Прошу вас, уйдите. — Она упала на колени. — Я… люблю мужа. Я не хочу позорить его память. — Молчание. Она вздохнула. — Я… должна уехать. 3-завтра же.

— Как хотите. Могу я что-нибудь для вас сделать?

— Прошу вас, пожалуйста, сообщите слугам, что мне пришлось уехать по срочным семейным делам. И… буду очень вам признательна, если вы никому не расскажете, кто я такая на самом деле.

— Белла, я не выдам ваш секрет.

— Спасибо.

— Мы увидимся за завтраком?

— Нет. Мы с Рут позавтракаем по дороге. — Слезы, которые никак не приходили раньше, заполнили ее глаза и потекли по лицу. — Думаю, будет лучше всего, если мы с вами больше не увидимся, милорд. Я и дальше буду искать убийцу мужа. Одна.

Она ждала, готовясь к его ответу, ожидая, что он будет возражать или умолять, но за дверью царило молчание.

Новый лорд Уэстрей прибыл в свою главную резиденцию в Оксфордшире за неделю до Рождества. Чизлетт заранее предупредил о том, что девятый граф вернулся в Англию, и к его приезду дом вычистили, наняли прислугу, приготовили кухню.

Рэндольф приехал в новой двуколке, в которую была запряжена пара горячих гнедых лошадей. Их норов всю дорогу отвлекал его от размышлений о событиях прошедших недель. Рэн уехал из Девоншира всего через несколько дней после Арабеллы, но не пытался разыскивать ее, когда попал в столицу. Она ясно дала понять, что не желает иметь с ним ничего общего. И он, со своей стороны, думал, что так будет лучше для них обоих.

Вскоре Рэндольф был готов ехать в Оксфордшир. От Арабеллы не было никаких вестей. О ней не писали в газетах. Джозеф по своей инициативе — очень тактично — навел справки о вдове Роффи, но Рэндольф не услышал даже никаких сплетен. Рэн надеялся: она поняла, что он был прав насчет ее мужа, и благополучно вернулась в Линкольншир. В свой срок она закончит траур и будет жить дальше. Как и он…

Управляющий Фостер охотно обучал нового лорда его обязанностям. Рэн знал, что первым делом он должен представиться соседям, что и сделал, посетив рождественскую службу в местной приходской церкви.

После этого, если позволяла погода, он целыми днями объезжал свои владения, знакомился с арендаторами и выслушивал их жалобы. По вечерам и в ненастные дни он корпел над счетами, гроссбухами и читал донесения из других имений, которые составляли его наследство. Помимо Бомонта и Прайорс, он владел землями и домами в Дербишире и Чешире. Их тоже придется посетить, но туда он отправится летом. А пока у него и здесь много дел.

Он решил перестроить конюшню. Кучеру и главному конюху, которым много лет нечем было заняться и которые теперь боялись за свое жалованье, интерес нового графа пришелся по душе.

— В нашей конюшне нет ни дармоедов, ни старых кляч, — хвастал конюх своим дружкам в местной пивной за портером и мясным пирогом. — Новый граф купил себе настоящего скакуна, чтобы ездить по округе, да еще пару резвых лошадей для охоты и самых славных ездовых лошадей в Оксфорде. Ну а таких красавцев, как гнедые, которых запрягают в его двуколку, — с довольной усмешкой продолжал конюх, — в наших конюшнях отродясь не бывало!

— Слыхал я, его должны были повесить, — заметил один из его спутников. — Он злодей, и за его преступления его сослали на край света.

— Может быть, и так, но его помиловали, — возразил конюх. — Помиловали за храбрость. Он отбыл свой срок и вышел героем, так что больше я ни слова против него слышать не желаю!

Домашняя прислуга также была высокого мнения о новом хозяине, хотя все были немного разочарованы из-за его несклонности к обычным развлечениям. Сквайр и местный приходской священник приезжали засвидетельствовать свое почтение, но кухарка напрасно ждала, что ей поручат устроить пышный ужин или даже испечь для гостей затейливый торт.

В конце января в людской затеплилась было надежда, когда стало известно, что граф ждет гостей, однако приехал всего один человек и пробыл одну ночь. К тому же гостем оказался адвокат его светлости.

Когда приехал мистер Чизлетт, Рэндольф отлучился по делам с управляющим. Он распорядился, чтобы гостю отвели лучшую спальню. Гость и хозяин встретились только за ужином.

В ответ на вопрос Рэна Чизлетт заверил его, что его устроили очень удобно. Затем Рэн спросил, как поживают родственники адвоката, как тот доехал. За столом беседовали на разные приятные темы. После ужина Рэндольф повел Чизлетта в гостиную, где на столике им приготовили графины и бокалы.

— Милорд, я привез бумаги на подпись, как вы просили, — сказал Чизлетт. Он взял бокал с бренди и одобрительно кивнул. — Уверены ли вы, что хотите продать два дома, принадлежавших Киркстерам?