Графиня на неделю

— Я провел полгода на транспортном судне. Заключенным лауданум не дают. Мне в нем отказывали, сколько я ни просил, сколько ни умолял. Выбор был прост: выжить или погибнуть. К счастью, со мной был Джозеф; он заботился обо мне. Благодаря его заботам я справился, одному небу известно как. Когда мы наконец прибыли в Сиднейскую бухту, меня определили к Джозефу — как свободный человек, он взял на себя ответственность за меня. За несколько лет с его помощью я добился успеха. Тяга к опиуму и крепким напиткам ослабла, но так и не исчезла до конца. Искушение так велико, что я не могу ослаблять бдительность. — Он медленно выдохнул. — Теперь тебе известно о моей слабости. Презирай меня, если хочешь.

— Я не презираю тебя, — тихо сказала Арабелла. — Я восхищаюсь твоей стойкостью.

Она отнесла бутылки с вином и стакан, оставленный Теддингтоном, в угол, где вылила содержимое в ночной горшок.

— Ты сама не хочешь вина? — спросил он.

Вернувшись, она снова опустилась рядом с ним на колени.

— Раз тебе нельзя спиртное, то и я не буду. Если захочется пить, у нас есть вода. — Она сняла плащ и набросила на него. — Попробуй поспать.

— А ты?

— Я покараулю. Я велела Рут отнести твое кольцо и записку Теддингтона Джозефу Миллеру. Я надеялась, что ему удастся проследить за нами.

Рэн кивнул:

— Если кто-то и способен нас найти, то это Джозеф.

Голос его звучал устало. Когда он закрыл глаза, Арабелла встала и подошла к окну. Луны не было видно, на небе мерцали звезды. Она вспомнила, как они с Рэном в Бомонте говорили о звездах на ночном небе. Она рассказывала, как в детстве загадывала желание, если видела падающую звезду. Глаза ее обшаривали бархатную черноту, но она не видела ни одной вспышки света. Сегодня загадывать желание было не на чем. Она посмотрела на пустынную улицу. Надежды на спасение таяли. Она была так уверена, что Джозеф и Рут найдут их! Может быть, они пытались… Может быть, повернули назад или потеряли карету из виду… Как бы там ни было, на улице никого не оказалось.

Арабелла продолжала свое одинокое бдение около часа. Потом в комнате стало так промозгло, что она задрожала. Рэн пошевелился.

— Тебе холодно.

— Я думала, ты спишь.

— Я немного поспал. Иди сюда, ложись со мной. Позволь мне тебя согреть.

Она снова посмотрела в окно. Если не считать бродячей собаки, бежавшей в тени домов, улица была пуста. Конечно, если бы кто-то спешил им на помощь, они бы уже были здесь. Она вернулась к Рэндольфу и легла на полу рядом с ним, накрыв их обоих плащом.

— Я надеялся, что в следующий раз мы ляжем вместе в более мягкую постель, — негромко проговорил он.

Она понимала, что он пытается поднять ей настроение. К ее горлу подступил ком.

— Можно положить голову тебе на плечо? Тебе не будет больно? — спросила она.

— Понятия не имею. Тебе придется попробовать.

Она прижалась щекой к мягкой шерсти его сюртука.

— Больно?

— Вовсе нет.

Она прижалась к нему всем телом, и идущий от него жар постепенно прогнал холод, пробиравший ее до костей.

— Белла!

— Да?

— Мне так жаль. Не думал, что все так закончится. Ведь я хотел только помочь тебе. А вместо того бесконечно ухудшил положение.

— Не теряй надежды. Может быть, нас еще найдут.

Рэн жалел, что не может разделять ее уверенность. Джозеф наверняка начал его искать, как только понял, что он пропал. Может пройти несколько дней, прежде чем он поймет, что случилось, но тогда будет уже поздно. По крайней мере, для него. Оставалось надеяться только на то, что Арабеллу спасут от ненавистного брака.

Он сжал ей руку и с горечью проговорил:

— Мне вообще не следовало вмешиваться. Нужно было сразу отослать тебя к Роффи.

— Но я хотела узнать, что случилось с мужем!

— Ты узнала… и знание не принесло тебе ничего, кроме боли.

— Да, я получила горький урок, но благодаря этому лучше поняла Джорджа.

— Ты поняла, что он тебя использовал!

— Да, возможно, но за последние несколько дней я выяснила кое-что еще. Оказывается, он все же любил меня… по-своему.

Она теснее прижалась к нему, задев сломанное ребро, и Рэн стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть. Он вынесет любую боль, лишь бы она и дальше прижималась к его израненному, избитому телу. Боль — ничтожная плата за то, что она лежит с ним рядом. Куда больше его ранили ее слова о покойном муже… Она заговорила, и ее дыхание ласкало ему щеку.

— От Чарльза Теддингтона я узнала, что Джордж был слабовольным и безрассудным… Он промотал наследство, полученное от деда, и жил на небольшое пособие, которое выплачивал ему сэр Адам. В прошлом году отец предупредил, что больше не намерен оплачивать его излишества. Тогда он и женился на мне.

У него не оставалось другого выхода.

Рэн вздохнул, собираясь заговорить, но Арабелла быстро приложила пальцы к его губам.

— Знаю… Знаю, ты скажешь, что порядочный человек не поступил бы так, но я считаю, что тогда Джордж уже стал рабом лауданума и… и других желаний. — Она вздохнула. — Он так страдал перед смертью!

— Значит, Роффи не сказали тебе о его пристрастии к лаудануму?