Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020

Понятие, обозначенное здесь словом аз, представлено той частью лирического «я», которая отнесена автором-говорящим к далекому прошлому, и поэтому слово аз может быть понято как образ истории и как метафора субъекта за пределами актуального бытия. Именно поэтому субъектность первого лица приписывается предкам. Кроме того, фразеологические потенции слова аз как названия первой буквы старославянского алфавита (ср.: начинать с азов, ни аза не знает) вносят и в местоимение аз смысл ‘нечто самое главное, существенное’.

Другие примеры с отстраняющим местоимением аз:

Выезжали из дома всегда поутру.
С первым светом, по гулким проспектам.
<…>
И на заднем сиденьи собака.

Да, на заднем в обнимку собака и аз

,Как двухглавый орел на монете,
В обоюдные стороны впялили глаз:
Только пальцем туда поманите.

Мария Степанова. «Собака»

[651] ;

Кто – мышь для упыря? Бутыль наливки,
Охват крыла, очарованье глаз?
Подруга дней, к которой тайный лаз,
На блюдечке оставленные сливки?
Готовая, как форма для отливки,
Сижу, сложимши лапки, бедный аз

.На передплечье светятся прививки
Предшественных и будущих проказ.

Мария Степанова. «Кто – мышь для упыря? Бутыль наливки…» / «20 сонетов к М»

[652].

Аграмматизм форм лица при местоимениях

При рассогласовании глагольной формы с местоимением демонстрируется раздвоенность сознания, когда субъект высказывания смотрит на себя как на объект:

надо же что-то делать надо же что-то
делать ходит по комнате это я о себе курит
одну за одной надо же что-то делать
смотрит

в зеркало гасит свет надевает куртку

а что я могу снимает куртку свет не включает

смотрит в дождь ну нельзя же так надо же что-то делать
допивает залпом минувший чай наливает чаю
закрывает глаза смотрит в дождь остается девять

дней сентября уронить лицо в ладони

то есть вот так вот взять и взять себя в руки
подбросить и больше не знать в этом долгом доме
в этом запертом бьется об стену с разбегу круге

Александр Месропян. «надо же что-то делать надо же что-то…»

[653].

В некоторых текстах координация подлежащего со сказуемым двойственна: местоимения тот, кто, кто-то требуют формы 3‐го лица, а я – 1-го:

и в каждой вещи ангелы сидят
с большими большеглазыми глазами
а тот, кто я, глядит со всех сторон
и вестникам себя напоминает

Андрей Поляков. «Субботняя поэма»

[654] ;

Я где-то здесь, я кто-то. Кто-то-я

любуется началом этой смерти,
пока еще нетвёрдая земля
не обрела повадки сильной тверди.

Виталий Кальпиди. «Летний вечер»

[655] ;

Ксюша ли делает мышь, Зоя ли строит ногами,
ли преисполнен Орфей скрипом и свистом своим, —
только мерцают слова, путь выстилая словами,
чтобы, спустившись в себя, вышел опять холостым.

Сумма девяток, совру, больше, чем Первоединый;

пятый для третьей что сад, где наступает Эрот,
отцеподобно неся хлебы, цветы и маслины,
а на агапу? на пир? – кто-то не я разберет.

Андрей Поляков. «Хоэфоры (Dis manibusque sacrum)»

[656].

Местоимение кто может только подразумеваться: