Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020

В Тиргартенах уж задохнутся и львы, —
не гривы, а юбки.
Детей-полнокровок от лоботомий
не будет, Юпитер!

И Мы задохнутся

от пуль через год,и боги уйдут в подземелья.
над каждым убитым, как нимбы (тогда!)
я каску снимаю.

Виктор Соснора. «Уходят солдаты»

[671].

Грамматическим алогизмом Мы задохнутся в понятие Мы включены и Я субъекта речи, и безвинно погибшие, и те, кому не суждено родиться, и вожди, заставляющие считать себя богами. Именно местоимение мы является важнейшим элементом пропагандистской риторики (мы победим). Включение вождей в объем понятия Мы, вероятно, маркируется заглавной буквой слова Мы: она напоминает орфографию сакральных текстов, требующую так писать местоимения, относящиеся к богам. Аграмматизмом Мы задохнутся, возможно, выражается и распад той декларируемой общности, которая связана с употреблением слова Мы.

Более широкий контекст поэзии Сосноры указывает на обобщенный смысл местоимения мы. В большом стихотворении «Уходят солдаты» оно повторяется многократно, например: В ту полночь мы Цезаря жгли на руках <…> Мы шагом бежали в пустынный огонь <…> И до Пиренеев по тысяче рек / мы в Альпы прошли, как в цветочки <…> Но все-таки шли мы в Египет <…> О боги, мы сами сожгли на руках / сивиллины книги! Поэтому в контексте всего стихотворения (и книги Сосноры «Куда пошел? И где окно?» в целом) Мы – это всё человечество, с которым автор и объединен общностью истории, и разъединен временем.

В тексте Генриха Сапгира с тотальной деформацией лексики и синтаксиса невозможно определить, в каком падеже стоит местоимение мы – в именительном (‘мы смотрим’) или винительном (‘нас смотрят’):

Вдруг вижу вдаль: вдоль берега лежат
десятки тел лежат, как рцы на гряд
Я слышу крик хмырюношей, хмырят

Там – мертвый адельфин у бахромы

ухмылкой морды будто молвит: хмы
Скружились, отчужденно смотрят мы

Генрих Сапгир. «Хмыризмы» / «Терцихи Генриха Буфарева»

[672].

В этом смотрят мы содержится и указание на отчужденность, лексически обозначенную, и превращение размножившегося хмыря в наблюдателя, который уже не я, а мы.

См. также примеры рассогласования субъекта и предиката не только в лице, но и в числе (Вот мы лежим. Нам плохо. Мы больной – Лев Лосев; Я-ты-мы-они – по-товарищески сдружилось – Виктор Соснора; Мы невнятен и, наверно, незанятен, как и вы – Ирина Машинская) – на с. 178 этой книги.

Во множественном числе 3‐е лицо субъекта сочетается с 1‐м лицом предиката у Марии Степановой в стилистике просторечия:

Когда ж он вернулся оттуда, куда
Гражданского флота летают суда,
С заоблачных небесей,
Когда он вернулся оттуда совсем,
Как дети, которые мамку сосём

,Мы были беспомощны все.

Мария Степанова. «Летчик»

[673].

Замена возвратных и притяжательных местоимений личными в косвенных падежах

Устранение субъекта, преобразование его в объект получается и при употреблении форм местоимений меня, мне вместо себя, себе, и при замене притяжательного местоимения мой падежной формой меня. Оба этих способа представлены в контекстах, изображающих отделение души от тела:

Усомнившись в себе, поднося свои руки к глазам,
я смотрю на того, кто я сам:
пальцы имеют длину, в основании пальцев – по валуну,
ногти, на каждом – страна восходящего солнца,
в венах блуждает голубизна.

Как мне видеть меня после смерти меня

,даже если душа вознесется?

Владимир Гандельсман. «Вступление» / «Я шум оглушительный слышу Земли…»

[674].

Здесь нарушается нормативное требование нетождественности субъекта и объекта при употреблении местоимения меня.