Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020

Аномальное множественное число в уподоблениях, вероятно, тоже можно воспринимать как антидистрибутив:

Когда вокруг чьи-то взоры
Передо мной сверкают, как рыбья чешуя,
И чья-то тень крадется, словно воры

,Рождая темные вопросы бытия
<…>
Тогда, растоптанный, как папиросная коробка,
Закрыл глаза и улетаю робко.

Владимир Кучерявкин. «Когда вокруг чьи-то взоры…»

[449] ;

Я на диване лег, как в речке крокодилы

.И радио, где музыка играла,
Вдруг сделав перерыв, чего-то врало.
А я себе дремал и просто спал.

Владимир Кучерявкин. «Под лампой в керамическом бардаке…»

[450] ;

…растет и леденеет голова.
И вот на черном полувыцветшем диване
Раскачивается толстая, как мамонты, змея

,Что-то врет и ручкой мягкой манит.

Владимир Кучерявкин. «…растет и леденеет голова…»

[451].

В таких случаях грамматика сравнений может быть интерпретирована как синтаксический эллипсис: И чья-то тень крадется, словно (*крадутся) воры; Я на диване лег, как в речке (*легли) крокодилы; Раскачивается толстая (*какими бывают) мамонты, змея.

Пример подобной грамматической аномалии вне сравнения:

вот ходит он почти на цырлах
да почему почти
когда бывал на свете штирлиц
он тоже был людьми

Данила Давыдов. «вот ходит он почти на цырлах…»

[452].

У Виктора Сосноры есть такие строки:

Я пишу, но это не «я»,
а тот, кто во мне, задыхаясь, пишет, —
Гусь перепончатый, за решеткой груди сидящ
то на одном, то на другом стуле.
То на одном, то на другом суку кишок
клювами водит

, макая в печень,то забирается в мозг и выглядывает в мой глаз,
то сжимает и разжимает когтями сердце.

Виктор Соснора. «Я пишу, но это не „я“…»

[453].

Здесь форму множественного числа клювами можно понимать как обозначение интенсивности совмещением метафорического сравнения и синекдохи: ‘клюет так сильно и часто, как будто у него несколько клювов’. Такой образ подобен технике мультипликации[454].

У Андрея Полякова представлен конфликт грамматики с лексикой – в форме множественного числа стоит слово с семантикой единственности:

В садах словесности, в единственных садах
легко от вечера и весело от света —
там стала азбука землёю на губах
на кольцах Греции, на стороне монеты

Андрей Поляков. «Новая Эллада Чёрная тетрадь»

[455].

Сочетание в единственных садах здесь производно от строк Анны Ахматовой о Летнем саде Петербурга: Я к розам хочу в тот единственный сад / Где лучшая в мире стоит из оград. / Где статуи помнят меня молодой, / А я их над невскою помню водой («Я к розам хочу в тот единственный сад…»). Не случайно у А. Полякова это метафорические сады словесности. Выражение в единственных садах означает в стихотворении Полякова ‘только в этих садах’.

Парадоксальное сочетание все одни в стихах Александра Кабанова основано на синонимии слов один и одинокий:

Тишайший день, а нам еще не светит
впрягать собак и мчаться до оврага.
Вселенские, детдомовские дети,
Мы – все одни

. Мы все – одна ватага.<…>
Овраг – мне друг, но истина – в валюте
свалявшейся, насиженной метели.
Мы одиноки потому, что в люди
другие звери выйти не успели.

Александр Кабанов. «Мы все – одни. И нам еще не скоро…»

[456].