Гранат и Омела (СИ)

— Соображает он, конечно, плохо, — проскрипела старуха, обращаясь к Симеону, потом посмотрела своими белыми глазами Дамиану как будто в самую душу и насмешливо спросила: — Ты пришел убить меня, щенок?

Дамиан смутился, отчего тут же разозлился и сердито бросил:

— Волка на крысу не отправляют.

Старуха неприятно, сипло расхохоталась и едва не плеснула кипящим жиром из сковородки. Затем так же резко замолкла и пристально уставилась на него.

— Осторожнее с зубами, щенок, язык прокусишь. Своя кровь не водица.

Оставив Дамиана в растерянности, она поставила сковородку на плетеную подставку из тростника и уселась за стол напротив Симеона.

— В прошлый раз ты, Симеон, кажется, грозился меня сжечь, — насмешливо сказала она, упрямо вздернув подбородок, точно таран, нацеленный на неприступные ворота. — А я говорила, что тебя предадут свои же, и ты приползешь ко мне. Ну и как? Надеюсь, твои душевные раны оказались не очень глубокими?

— Твои ногти оставили на мне раны куда более глубокие, — усмехнувшись, ответил Симеон, накалывая на вилку колбасу.

Дамиан во все глаза вытаращился на старческий обмен любезностями и скривился.

— Как ты там говорил? На всякую беду найдется своя беда? — хозяйка дома откинулась на спинку стула и ехидно спросила: — Зачем ты явился, Симеон? Желаешь узнать, как убили дракона? Прямо скажем, не самый благородный способ убить короля.

— Не существует благородных способов, — возразил Симеон, резко откладывая вилку. — Но мы здесь по-другому поводу. Из-за книги.

— Той, которую ты у меня украл?

Симеон на мгновение заколебался с ответом, но все же кивнул.

— Оригинал утерян. Мы хотели бы найти копии…

— Оригинал не утерян. Но уверен ли ты, что эта книга тебе нужна? Я живу на свете гораздо дольше твоего и, поверь, видела немало людей, которые ломались и сходили с ума от желания управлять судьбами других, познав истину, что скрыта на страницах книги.

— Истина, ломающая судьбы? — не сдержался Дамиан. — Сокрыта в вёльвской книге, до которой нет никому дела?

Старуха повернулась к нему.

— Сколько, по-твоему, стоит истина, щенок? Сколько ты бы отдал, чтобы исполнить свое заветное желание? А чтобы исполнить запретные фантазии? — Она смотрела на него, не мигая, и Дамиан ощутил, как пересохло горло. Он покрепче обхватил рукоять кинжала, а потом виновато стрельнул взглядом в омелу, висящую над порогом. — Черные волосы, намотанные на руку. Твое имя, бастард, произнесенное…

Дамиан рванул вперед и прижал лезвие к шее вёльвы.

— Откуда. Тебе. Это. Известно? — процедил он. — Что за магия такая?

Старуха мерзко захихикала.

— Я имела неосторожность познать одну из истин, щенок. Но подумай дважды, готов ли ты тоже познать ее, ибо нельзя прикасаться к сиянию богов: на твоих пальцах останется лишь пепел и чужая кровь.

— О чем ты говоришь?! — Дамиан вдавил лезвие в ее морщинистую кожу, пустив кровь.

Мерзкий смех засел у него в голове, навевая необъяснимый страх.

— Дамиан, хватит! — воскликнул Симеон. — Оружие под омелой!

— Только ты сам сможешь побороть свою тьму…

— Элеонора, достаточно! — рявкнул Симеон.

Дамиан отшатнулся от вёльвы. Сердце с грохотом стучало в груди, кровь бурлила от ужаса и предчувствия беды. Ладони вспотели.

— Опусти кинжал, Дамиан, — настойчиво потребовал Симеон, поднимаясь со стула, и добавил, обращаясь к хозяйке дома: — Элеонора, пожалуйста, скажи нам, где книга?

— Там же, где его сердце, — ухмыльнулась старуха, не отрывая взгляда от Дамиана.

— Что это значит? — уже спокойнее спросил Симеон, вставая между ними.

— Сердце к сердцу. Дыхание к дыханию. Тепло к теплу, — прошептала вёльва, поведя пальцами.

Едва Дамиан услышал ее слова, волосы у него на загривке привстали дыбом. Перехватив потной ладонью рукоять, он нервно переступил с ноги на ногу, перенося вес для атаки. Симеон остановил Дамиана, вытянув и прижав руку к его груди.

— Пойдешь по ее следу, найдешь то, что действительно ищешь, — сказала Элеонора, вставая со стула. Маленькая, худая, она напоминала мышь-полевку, но впечатление производила куда более опасное.

— Я не могу встать на след, — пытаясь сосредоточиться на четках, что висели на его шее, сдержанно ответил Дамиан, хотя в венах зажегся огонь. Предчувствуя надвигающую беду, он повернулся к Симеону и настойчиво произнес: — Падре, нам стоит уйти. Сейчас.

Элеонора ухмылялась, глядя на него, а Дамиан всем своим существом понимал, что должен убираться из ее дома, потому что следующие ее слова все для него изменят. Она и так слишком много знала. Паника сковывала его движения, но он все равно подхватил Симеона за руку и направился к двери.

Стоило спалить эту лачугу со старухой еще тогда.

— Опасность пробуждает спящий разум.

Слова Элеоноры прозвучали как раскат грома. Дамиан остановился, все тело покрыло мурашками.

Нет, нет, Баргаст, уходи. Сейчас же! Не слушай ее!

Но он не сдвинулся с места. Симеон озадаченно оглянулся.