Гранат и Омела (СИ)

Она утерла рот, выпрямилась и почувствовала, как ее знобит. Порывшись в сундуках и не найдя шкур, которые должны были быть у каждого егеря, живущего в одинокой жихине в зимнем лесу, Авалон заметила самодельную лесенку на чердак. Взобравшись туда, она обнаружила заправленную постель. На шкурах егерь спал, ими же накрывался и завесил все стены. Видимо, чтобы сохранить тепло внутри и не дать ему ускользнуть в дырах между камнями. Сдернув с постели все шкуры, Авалон скинула их с чердака и спустилась.

Приволокла скарб до двери и первым делом заткнула лисьим хвостом щель у порога. Потом, едва не надорвавшись, перетащила Горлойса в сторону. Уложив шкуры внахлест у камина, она потянула короля обратно и укрыла медвежьей шкурой, источавшей едкий мускусный запах.

И только закончив, Авалон позволила своим обессиленным ногам подкоситься. Она опустилась на солому возле камина и укуталась еще одной огромной шкурой, стуча зубами. Ее заиндевевшее платье начало оттаивать, отчего холод вновь запустил еще большие когти в ее тело. Авалон знала, что должна была сделать, но ею овладел приступ дикого страха.

Чтобы согреться, ей нужно было снять мокрое, холодное платье, насухо обтереться и… Сердце ее беспомощно замолотило в груди с такой силой, что у Авалон закружилась голова. По краям взгляда стало темнеть, грудь сдавило, и ей начало казаться, что она умирает. Учащенно дыша, Авалон забилась в угол комнаты и сжалась там, что есть сил. Когда крыша хижины стала падать ей на голову, она, скуля, зажмурилась и начала считать до четырех с каждым вдохом и выдохом.

Вдох — Раз. Два. Три. Четыре. Выдох — Раз. Два. Три. Четыре.

Страх только в твоей голове, Авалон. Слушай меня: его могут изгнать четыре храбрых рыцаря. Кабальеро Ланселот, избранник Персены. Кабальеро Галахад, сын Владычицы Слез. Кабальеро Персиваль, муж Владычицы Вздохов. Кабальеро Тристан, нареченный Владычицы Тьмы.

Вдох — Ланселот. Галахад. Персиваль. Тристан. Выдох — Персена. Старуха. Мать. Дева.

Ветер свистел за заколоченными окнами, ставни бились о стены.

Вдох — Ланселот. Галахад. Персиваль. Тристан. Выдох — Персена. Старуха. Мать. Дева.

Холод, просачивающийся сквозь мокрое платье и шкуру, пробирал до костей. Он сводил ее мускулы от пальцев ног до челюстей.

Вдох — Ланселот. Галахад. Персиваль. Тристан. Выдох.

Сердце, успокаивающее свой бег.

Вдох. Выдох.

Авалон ощутила, как разжимаются скованные паникой мышцы. Она медленно моргала, приходя в себя и вспоминала бабушку, которая рассказывала ей сказки о четырех рыцарях. В легендах они защищали слабых и беспомощных, боролись против несправедливости и возвращали покой жителям большой страны, которой некогда были все раздробленные земли. Но они всегда находили время, уверяла бабушка, чтобы помочь заснуть маленькой девочке с непослушными черными волосами, сторожа ее дом. Она в шутку нарекла их рыцарями Круглого Покосившегося Стола, что держался на трех ножках в их большой комнате.

Авалон с печалью теребила грубые волоски на медвежьей шкуре и горько плакала. Бабушка была ее заступницей, часто придумывала сказки, лишь бы приободрить и успокоить. И пусть Авалон позабыла обо всех этих рассказах, ведь они не спасли ни бабушку, ни родителей, ни ее саму… Они все равно оставались с ней, в ее сердце. И покуда бабушка жива в ее памяти, рыцари Круглого Покосившегося Стола будут стеречь ее сон.

Утерев слезы и шмыгнув носом, Авалон скользнула взглядом по неподвижному Горлойсу. И пусть он будет трижды насильник, однако без сознания, сказала она себе, ничего не сможет с ней сделать.

Она не отрывала от него тревожного взгляда, пока раздевалась. Выдернула из волос застрявшие нити с драгоценными камнями от короны, стянула платье и поежилась от холодного воздуха. Камин еще не успел прогреть помещение, и вряд ли сможет, учитывая, какие щели между досками на окнах. Скинув влажные сапоги, она осталась в чем мать родила и села напротив огня так, чтобы не упускать из вида короля.

Он был в полном беспамятстве, дышал редко и с большим трудом. Глаза под закрытыми веками не двигались, как бывает во время глубокого сна. По всем признакам Горлойс не мог проснуться в ближайшие часы, а то и дни, и Авалон решила, что может позволить себе вздремнуть.

Она прикрыла глаза и поняла, что провалилась на какое-то время во владения Персены, когда о стену с грохотом ударилась ставня. Авалон вздрогнула и резко подалась вперед, прислушиваясь к шуму ветра.

Ничего. Никакого воя и опасности.

Позволив тишине осесть, точно осадок в потревоженном вине, она снова прикрыла веки, когда ощутила, что что-то не так. Это знание подкралось к ней, как слепая тень и коснулось затылка.