Гранат и Омела (СИ)

Густая бахрома черных ресниц, глаза цвета бледного берилла, рыжие волосы, которые, как ему показалось, совсем ее не красили, и черные волоски на руках.

Понимание проникло в его сознание, точно горящая стрела.

Обман.

Чего еще можно было ожидать от вельв? Падре Сервус всегда предупреждал: нельзя верить словам, что ядом капают с губ этих тварей. Лилит, нечестивая любовница Арама, была матерью лжи и порока. Разве можно было ожидать от делегации вельв, что они подставят под удар собственную королеву?

Дамиан стушевался, когда понял, что и его король не побрезговал воспользоваться подменой. Однако, уверил он себя, это была военная хитрость. А на войне, как говаривал король Эдуард, хороши все средства, которые убивают врага, а не тебя.

Все это время Дамиан и девушка смотрели друг на друга, не отрываясь и не двигаясь, точно два хищника, завидевшие друг друга в высокой траве. У Дамиана от страха неприятно сосало под ложечкой: он едва мог двигаться, чуть сознание не потерял от простого движения, а вельва — он уверен был, что ее послали убить его — наверняка имела при себе не одно зерно граната.

Он думал, что она либо бросится на него, либо вскинет руки в жесте магии, но мучительное ожидание затягивалось. Девушка не двигалась и делала короткие неглубокие вздохи, как испуганный кролик.

Дамиан удерживал невозмутимую маску угрозы на лице, несмотря на бивший в его груди барабан войны. Нервы натянулись, страх сжал мышцы, и он готов был сорваться с места, чтобы противостоять ее колдовству.

— Вам больно? — тихий вопрос слетел с ее губ вместе с выдохом, и Дамиан вздрогнул.

Он совсем не ожидал подобного исхода: враги никогда не интересовались его состоянием иначе как с насмешкой и наслаждением от вида его перекосившегося лица. А этот вопрос оказался таким простым в своей искренности и заботливости, что Дамиан недоуменно кивнул, прежде чем успел одуматься.

— Тогда я сейчас приготовлю обезболивающий отвар. У егеря были травы… — она попыталась резко сесть, но шкура сползла ниже, открывая ее грудь. Девушка прервалась, покраснела, заволновалась, замельтешила и поспешила натянуть шкуру обратно. Однако от смятения сделала столько лишних движений, что дала время Дамиану скользнуть взглядом по ее груди.

Темные, как я и думал.

Мысль эта ошпарила его, и он отдернул взгляд, точно руку от огня, и потерял момент, когда девушка вскочила и бросилась в заднюю часть дома.

Наверняка за зернами.

Он должен был защитить себя. Дамиан со злостью скрипнул зубами и сел. От боли, которая скрутила его, он на мгновение потерял сознание. А когда пришел в себя — перед глазами потемнело, голова кружилась, точно ему в лоб прилетело копытом, а горло перехватил спазм тошноты. Он едва не проблевался, пока очухивался, откинувшись спиной на деревянную перегородку. Он должен был защитить себя, настойчиво повторял Дамиан мысленно, но вскоре понял, что не может без усилия даже руку поднять. Однако он все равно пыхтел и злился, стараясь помочь себе встать, придерживаясь за перегородку. Жилы и мышцы в его теле натянулись так сильно, будто он был волом, которого впрягли в телегу с золотыми слитками. На дрожащих ногах Дамиан все-таки привстал, сделал шаг к столу и потянулся за ножом, лежавшим прямо на краю. Он успел схватиться за рукоять, когда его колени подогнулись, не выдержав больше веса тела, и Дамиан с грохотом упал. Он вмазался лицом прямо в сиденье стула, из рассеченной брови хлынула кровь, а на голову рухнула спинка.

Послышались шаги.

Дамиан, превозмогая тошноту и головокружение, понадежнее перехватил нож обратным хватом для удара и кое-как встал на колени. Он хотел рывком подняться и перехватить девушку, но в последнее мгновение в глазах снова потемнело, и ему стало так дурно, что он едва не вырубился.

Он отвел руку с ножом, ощущая, как трясутся от напряжения мышцы, и перехватил взгляд девушки, вышедшей из-за перегородки. Она испуганно охнула и дернулась назад сбежать, когда заметила блеснувшее лезвие.

— Стоять! — рявкнул Дамиан, и она тут же замерла. — Руки вперед! Медленно.

Она вытянула перед собой глиняную чашку. От отвара исходил пар.

— Кто ты такая? — Дамиан едва справился с собственным голосом. Горло саднило от жажды и тошноты, и звуки как будто приходилось выдирать из горла.

Девушка молчала, вытаращившись на него с ужасом. Дамиан только сейчас понял, что он полностью голый, но последнее, о чем он желал волноваться сейчас — это стеснение от собственный наготы. Крутанув нож пальцем и перехватив рукоять прямым хватом для броска, он надавил:

— Говори. Я не буду спрашивать дважды.

Девушка моргнула, перевела взгляд с ножа на лицо Дамиана и тихо ответила:

— Ката…

— Еще одна ложь сорвется с твоих губ, вёльва, и я тебя прикончу, — прорычал он, силясь перевести свой страх от чувства дурноты, что поднималась к его голове, в злость.