Грандиозная заря

Два мохеровых свитера, свёрнутые в клубок и брошенные в траву на нужном расстоянии друг от друга, обозначали границы ворот.

— Вставай в середину.

— Вот так?

— Да, только не стой столбом! Согнись! Давай, шевели ногами! И руки расставь!

— Так?

— Давай, ныряй!

Я била, и мои пушечные снаряды систематически пролетали в метре над головой брата.

— Верхний угол! — кричала я.

Окто морщился.

— Ворота слишком большие! — упрекал он, поднимаясь с коленок, на которых были пятна грязи.

Я разрешала ему положить свитера поближе друг к другу и продолжала его расстреливать, пока он не уходил дуться к себе в комнату.

Однажды, за неимением лучшего, я попыталась поставить на ворота Ориона. Я не успела даже прицелиться, как он присел на корточки и начал собирать маргаритки. На этом его карьера вратаря закончилась.

К моей великой радости, по воскресеньям Жан-Ба водил меня на футбольное поле на другом конце деревни. Там мы находили десяток детей и их отцов в шерстяных спортивных костюмах. Я была единственной девчонкой среди них, но за несколько игр заработала авторитет, так что мне даже доверили распределение ролей на поле.

— Ты будешь крайним нападающим, а ты — центральным.

— А ты? — спрашивали игроки.

— Что же до меня, — отвечала я с достоинством, — то я всегда центральный полузащитник.

Волосы у меня успели отрасти, а грудь — ещё нет, так что во время этих неистовых матчей я могла почувствовать себя знаменитым футболистом, с точностью копируя каждое его движение. В конце с меня градом катился пот, и мальчишки с уважением подходили пожать мне руку.

Как-то раз после игры, в которой я забила три гола, один тип из соседней деревни бросил:

— И не скажешь, что девчонка! Может, ты на самом деле пацан и сама этого не знаешь?

— Скажи это моему отцу! — ответила я, подперев кулаками бока.

— Кто твой отец-то? Вот он? — спросил тип, с усмешкой указывая на Жана-Ба, который согнулся пополам и еле дышал, запыхавшись после матча.

— Ха, вот ещё! Это парень моей матери. А мой отец — Батеней.

— Доминик Батеней? — ошарашенно переспросил мальчишка.

— А ты сам не видишь? Я похожа на него как две капли воды!

Я говорила с такой уверенностью, что мой собеседник буквально онемел. На следующий день слух о моём происхождении разнёсся по всей долине, от Сен-Совера до Бомона…

— Ладно, — решительно произнесла я вслух, сидя в «панаре». — Я знаю, что делать. Сбегу и поеду в Сент-Этьен!

Этот план меня приободрил. Я представила себе, как однажды, в день чемпионата, пробираюсь в раздевалку стадиона «Жефруа-Гишар», незаметная, словно мышь, и там сталкиваюсь нос к носу с Домиником. Его взгляд. Мой взгляд. Мы мгновенно узнаём друг друга — безошибочно, интуитивно. Его переполняют чувства. «Дочь моя! Я знал, что в один прекрасный день ты меня разыщешь!» Объятия, смех, слёзы, музыка, всеобщий восторг и конфетти.

— Эй! — шёпотом позвал кто-то. — Консо!

Я подскочила от неожиданности. В иллюминаторе появилось лицо Окто, и мечта моя рассыпалась осколками, когда он открыл заднюю дверь.

— Чего? — буркнула я.

— Я тебе тоже принёс! — улыбнулся братишка, размахивая двумя блинами.

У него искрились глаза и рот был вымазан шоколадом.

— Попробуй! Вкусные!

Я захлопнула альбом «Панини».

Посмотрела на обезоруживающую физиономию Окто, на его глаза, полные тревоги, на маленькие ладошки, облепленные сахаром.

— Нельзя же тебе уходить на пустой желудок, — сказал он, и у меня внутри всё перевернулось.

Я приняла его дар и вдруг поняла, что мне не хватит храбрости сбежать. Ни в Сент-Этьен, ни куда-либо ещё. И в итоге я тоже поднимусь по крыльцу в дом доктора Борда, потому что моё место — здесь, рядом с матерью и братьями. Оставалось лишь молиться, чтобы Роз-Эме как можно скорее надоели докторские усы и сапоги!

Глава 8 Суббота 0:00

— И как? — насмешливо перебила Нин. — Сколько времени ей понадобилось, чтобы сбежать от идиота доктора?

— Ну-ну-ну, — остановила Титания. — Не забегай вперёд! Я не люблю, чтобы меня торопили во время истории, ты же знаешь.

Нин закатила глаза.

— Мам, мы ещё только в 1974 году! С таким темпом целой ночи не хватит!

Титания, нахмурившись, пошла за сумочкой, которую оставила у входной двери, и достала телефон.

— У тебя ещё остался заряд? — с завистью спросила Нин.

— Достаточно, чтобы посмотреть, который час.

— И который?

— Ничего, ещё не слишком поздно. Итак, я продолжаю.

— Подожди, мне надо в туалет. Где он?

Титания указала наверх.

— Дверь — прямо напротив лестницы, выключатель слева.

Нин немного помедлила, прежде чем подняться.

— Не знала, что ты умеешь играть в футбол, — улыбнулась она, оглянувшись на мать. — И не знала, что Окто — это сокращение от Октября.

— Роз-Эме всегда испытывала слабость к странным именам и уменьшительным прозвищам.

— Совсем как ты! — усмехнулась Нин.

— Точно. Ну ладно, иди скорее, а то сейчас назову тебя твоим полным именем!

— О нет, только не это!

Поднявшись наверх, Нин нашла выключатель и увидела, как выглядит остальная часть дома: второй этаж был у́же первого, три двери из необработанного дерева вели в ванную и, видимо, в спальни. Нин толкнула среднюю дверь.