Грандмастер горы духов

Я залезла следом. Вэйдун сидел на скамье с прямой спиной, положив руки на колени и закрыв глаза.

– Как ты себя чувствуешь? – несмело спросила я.

Он не шелохнулся, только покосился на меня, а потом снова закрыл глаза. Я заметила, что под нижними веками у него остались кровавые разводы. Очевидно, он пытался вытереться, но без зеркала не смог сделать это как следует.

Я решила, что ответа ждать не стоит, но ошиблась.

– Я не болен, – внезапно сказал он.

Я удивленно повернулась в его сторону. Задавать никаких вопросов не стала, боясь спугнуть его откровенность, потому что он явно сам собирался что-то рассказать.

– Просто моя способность очень… непростая. В отличие от вас, я не получал ее в Мофа. Я с ней родился. Она проявилась у меня в пять лет, и мне сразу же сделали метку, чтобы я мог ее контролировать. Метка – это не просто рисунок на коже, она сосредотачивает в себе энергию и, подобно сердцу, переносит ее по всему телу, как кровь по венам. С меткой ко мне пришла вторая способность, но она очень слабая и всегда остается на уровне серебряной, потому что вся сила других меток уходит на то, чтобы удерживать тьму, которой с каждым днем становится все больше. Я не могу остановиться. Мне придется делать метки каждые пять лет, чтобы контролировать разрастающуюся тьму, а иначе она меня убьет. Шестую надо было сделать в двадцать восемь, но из-за того, что свалилось на меня в последнее время, пришлось поторопиться. Мне было тяжело это контролировать. И до сих пор тяжело… Теперь ты знаешь.

Я была поражена.

– Разве люди могут рождаться со способностями? – Это не укладывалось у меня в голове.

– Да, но без меток такие люди долго не живут.

Вэйдун правда боролся каждую минуту своей жизни – с чем-то, что являлось частью его существа. Я не могла представить, насколько ему тяжело. Свою серебряную метку я перенесла легко, помнила лишь боль, которая жгла руку, когда мне даровал силы дух-панда. Однако последующая ломка и бред не запомнились благодаря тому, что Юёр утянула меня в свое сознание, – вместо этого я отдыхала на вымышленной волшебной поляне и пила чай со сладостями. Возможно, Вэйдун каждый день страдает, как при получении новой метки, раз эта сила исходит от него самого.

– А какая у тебя вторая способность? – спросила я.

– Я способен понимать эмоции людей, знаю, когда они лгут и как на самом деле ко мне относятся. Я ненавижу эту способность даже больше, чем тьму. Без нее я бы пребывал в спокойном неведении и не знал, что мой отец на самом деле меня боится и ненавидит. – Вэйдун сжал кулак, а потом расслабил пальцы и засмеялся тихим, леденящим душу смехом. – Вообще-то нельзя сказать, что он был неправ.

Я посмотрела на него с беспокойством. Похоже, у него были проблемы с отцом. Иногда я замечала, что он отзывается о покойном императоре неодобрительно и холодно, но не подозревала, что все настолько плохо. Похожая ситуация была и у Дэмира. Не сказать, что хан Гирей его ненавидел, но однозначно недолюбливал и очень боялся.

Наверное, таков удел людей с нечеловеческими возможностями. Другие будут нас опасаться, потому что необъяснимое всегда вызывает страх.

Вэйдун еще какое-то время смеялся, а потом будто опомнился и повернулся ко мне с испуганным выражением лица.

– Прости.

– За что ты извиняешься? – Я положила руку ему на плечо. – Я рада, что ты со мной поделился. Теперь я лучше тебя понимаю, братец.

Вэйдун прислонился лбом к моей голове.

Слова больше не требовались, все и так было ясно. Взаимное доверие. Я уже давно рассказала о себе Вэйдуну, теперь и он пытался сделать то же самое. Хоть он и первым начал говорить про родственные души, но рассказывать о себе ему явно было непросто. Но он старался. Потихоньку, понемногу я узнавала его все лучше с каждым днем. И теперь уже не сомневалась в том, чтобы признать его своим а́нда, побратимом.

Где-то на третий день пути мы пересекли границу.

Цанрен, которые нас сопровождали, получали записки от товарищей, которые преследовали Дэмира, и вскоре пришло подтверждение, что Дэмир действительно шел через пустыню вдоль границы занятых Алтан-Газаром территорий.

Уже спустя пару часов после пересечения границы на дороге нам повстречались толпы людей. На спинах они тащили мешки или корзинки со скромными пожитками. Кто-то нес уставших детей или стариков. Тут были алтан-газарцы, кумларцы, даже несколько ора-марисийцев, а также люди из многочисленных племен пустыни. Все они бежали из охваченных сражениями территорий, очевидно, надеясь найти пристанище в независимых городах, только бои застали их и там. Теперь они скитались. Все были разными, но объединяло их одно: изможденные, в грязной одежде, они тяжело переставляли ноги, неотступно ища новое убежище.

Беженцы, – с замиранием сердца поняла я.

– Началась война, теперь для нас это будет привычная картина, – заметил Вэйдун, глядя тяжелым взглядом сквозь окна кареты.

– Куда идут эти люди?

– В Баифан. Это ближе всего.

– Вы ведь примете беженцев?

– Конечно. Мы тоже разрушили их дома, что теперь делать.